Четыре раза по триста шестьдесят пять метров. Метанола 1, а не бензин в баке на восемь кругов. Более чем достаточно для одного заезда. Ветер треплет натянутую красную ленту. Снег валит хлопьями.
Гашу нетерпение и предвкушение скорого старта. Важно сосредоточиться на задачах.
Найти свою траекторию.
Подкатываюсь к ленте. Рассчитать скорость.
По обе стороны от меня занимают свои места ещё трое. Не дать сопернику возможности теснить тебя.
— Здоров. — Никаких эмоций, всё внимание на трассу перед собой.
— Здоров, — слышу с левой стороны такое же ровное и бесцветное.
Судья поднимает руку с флажком.
Я живу этой скоростью, ветром, снегом.
Старт!
Безумие? Да, кристально чистое, ясное и острое. Как лёд — колкие холодные иглы из-под колес, вырванные железными из бело-голубого трека. Есть ли у меня любимый трек? Есть ли тот, который вселяет страх? Нет. Есть только первый гладкий круг, а за ним скорость и бьющие в колёса распаханные нами ещё три круга.
Пройти поворот на пределе, на восьмидесяти, почти лежа, почти касаясь грисой вырванных из трека ошмётков. Успеть разогнаться до ста десяти по прямой и снова войти в поворот.
Второй круг!
Слева выныривает синий, и его заднее колесо теперь маячит прямо передо мной. Справа рычит и пытается обойти зелёный. Ну уж нет. Одного я пропустил, а второго… Наклоняюсь, цепляюсь за лёд изо всех сил растущими из покрышки острыми шипами. Второго ни за что! Мотор рвёт морозный воздух рёвом, я впиваюсь в трек и почти, почти достаю передним колесом синего. И он, чувствуя моё дыхание в хребет, прибавляет газ, выжимает из себя метры дистанции между нами. Но я знаю, слышу, что он уже на пределе. Я снова рычу, и тот, что справа и не оставляет затею обогнать меня, отстаёт и остаётся позади. Шансов у него больше нет, я перекрываю ему движение, и зелёному придётся смириться со своей третьей позицией.
Первым, я хочу быть первым!
Шипы выворачивают клочья жёсткого, скользкого покрытия. Снова наклон, снова я едва не черчу собой ровную дугу по почти прозрачному льду озера.
Третий круг!
Воздушный фильтр леденеет от скорости и мороза. Иногда мне кажется, что дышу я иглами, теми, что летят мне навстречу. По топливному шлангу в сердце закачивается метанол. Я набираю скорость. Синий упрям и хитёр. Проходит повороты так, что мне некуда сунуть нос, негде разогнаться. Мы с ним давно друг другу покоя не даём. Да, мы из одной команды, но есть «личное» для каждого из нас. Личный зачёт, личная победа, кубок. До конца сезона мы ещё раз десять встретимся на изрытом шипами снежном полотне. Но только снова — перекинемся: «Здоров», — в начале и коротким: «Поздравляю, ты — крут», — в конце заезда.
Трибуны давно слились в бело-красно-жёлтую полосу. Корпус вибрирует в ритме, заданном мотором и искорёженной трассой.
У нас нет тормозов 2. Мы бешеные, ненормальные, безумцы. У нас всего две передачи. Вторая — чтобы лететь, вгрызаться, быть первым.
Четвёртый круг!
Меня никто не спрашивает, чего я хочу? За меня решают, что я должен делать. Мне не дают выбора. А я хочу свободы! Свободы не знать тёмного ангара по полгода, не ждать чьей-то милости, чтобы прокатиться по зелёному полю, утонуть в нём шипами до самой покрышки. Свободы не чувствовать на своей спине седока, который против моей воли закладывает меня в вираж, спорит со мной на тех сотнях метров, где я могу показать, на что способен. Свободы самому выбирать скорость и встречный ветер!
Газу!
Наст сопротивляется моим шипам, забивается между ними осколками и поддаётся, толкает меня вперёд. Я догоняю синего. Только бы не ошибиться с углом наклона, иначе улетим, я и мой седок, на последнем круге в тюки с сеном. Это будет обидно. На последних метрах опозориться и уступить.
Ветер бьёт в бок, отгоняет от синего, пытается скинуть с трассы. Я реву и упрямо рву вперёд. И опять это мерзкое ощущение, когда заставляют, принуждают. Мало, мало! Что же ты делаешь?! Наклони ниже! Я не пройду поворот!
Меня трясёт, но я подчиняюсь.
Да что ты!..
Чёртов круг!
Ярко-голубая стена летит в меня, резко разворачивается, оказывается сзади и снова летит мне навстречу. Тот, чью волю я выполняю против своей, лежит потерянной перчаткой на самом повороте. Через пару секунд его разорвут шипованные колёса зелёного. Я хватаюсь, как могу за лёд, отталкиваюсь от него и закрываю собой неподвижного, ненавистного мне мучителя. Зелёный кренится, но удерживает равновесие и с недоумённым рёвом уносится прочь.
Синий перелетел финишную линию и оттормаживает в мою, нашу сторону. Сегодня победитель он.
Мой мучитель всё так же лежит на боку. К нему подбегают люди, окружают его. Тот, который ездит на синем, расталкивает всех, и я вижу, как его синяя фигура наклоняется над телом в красном комбинезоне. Да, я красный. И мой… тоже в красном. Меня поднимают механики и подвозят к синему.
— Ты — крут, — говорю я ему.
— Сегодня крут ты, — отвечает он, глядя, как на носилки укладывают человека в красной форме. — Не роняй обороты. Мой не даст ему сойти с круга. — Синий едва заметно дёргает рулём, указывая на идущего рядом с носилками Своего.
Рецензия критика Варвары Глебовой:
«Как здорово, что рассказ всё-таки сложился. Главная прелесть, конечно, что до четвёртого круга читатель пребывает в уверенности, что речь идёт от лица гонщика, а не от его мотоцикла. Ретроспективно становится понятно, почему рассказ называется «Мой», почему топливо «стучит в сердце». То, что казалось метафорическим слиянием гонщика со своим «железным конем», оказывается, должно быть понято в буквальном смысле: «я рычу», «я впиваюсь в трек».
Рассказ очень динамичный и драматичный. С сильным красивым финалом. Защитить того, кто сам виноват и кто тебя мучает…
Единственное, что вызвало у меня вопрос — это некоторое противоречие в эмоциях героя. В начале говорится: «я живу этой скоростью, ветром, снегом», «есть только первый гладкий круг, а за ним скорость… Пройти… Успеть…», «Первым, я хочу быть первым!». Все это говорит о позитивных эмоциях героя по поводу гонки. Однако потом возникает: «меня никто не спрашивал, чего я хочу? За меня решили, что я должен делать» — внезапное неудовольствие. Понятно, что очеловеченный герой может испытывать сложные чувства, одновременно любить гонки и ненавидеть. Но здесь как будто автор ушел за своим обманным ходом и сначала изображал человека с его эмоциями, а потом переключились на мотоцикл, и эмоции оказались уже другие. Хочется продумать, как всё-таки герой относится к гонке. И либо убавить возмущение во второй части, либо добавить его в первую часть.»
Комментарий писателя Романа Сенчина:
«Текст динамичный, экспрессивный. Прочитал, как говорится, на одном дыхании. Автор хорошо показал мысли мотоцикла, его психологию, его чувства. Очень удачно лирическое отступление — абзац после «Четвертый круг!» И эта игра числительными тоже отлично: «У нас всего две передачи. Вторая — чтобы лететь, вгрызаться, быть первым». В общем, рассказ получился.»