Мысль изреченная есть сила. Знаю, у Тютчева не так, но ведь в любое понятие мы вольны вкладывать тот смысл, который нам кажется верным и уместным в данную минуту. В конце концов, так и рождаются дискуссии, а в них — истина.
Будучи хилой, болезненной девочкой, над которой в школе издевались все, кому не лень, с возрастом я усвоила одно главное правило, которого стараюсь придерживаться до сих пор: слабый — не значит беспомощный. Допускаю, что даже при ранней тяге к писательству и гуманитарном складе ума (если такое явление и вправду существует, хотя, думается, любой приличный нейропсихолог сейчас рассмеялся бы мне в лицо), все же именно это жизненное чутье прежде всего остального вывело меня на дорогу журналистики.
Сказать свое слово в любой ситуации (пусть даже она не касается меня напрямую, и пусть мое humble opinion совершенно ничего в этом деле не изменит) всегда представлялось мне очень важной возможностью, задачей и, подчеркну особо — правом. Правом, которое, думала я, у меня никогда не отнимут. А еще я думала, что в нашей стране меня сложно чем-то удивить.
По данным международной правозащитной группы «Агора» за 2018 год, около ста человек в России получили реальные сроки за активность в интернете: 18 были осуждены в 2015 году, 32 — в 2016-м и 48 — в 2017 году, в том числе пять человек — с принятием принудительных мер медицинского характера (иными словами, их поместили в психиатрическую клинику).
С каждым годом количество уголовных дел за публикации в сети увеличивается. Кого-то судят за мемы, которые правоохранителям почему-то не показались смешными, кого-то — за посты, репосты и лайки. Даже добавление «запрещенной» аудиозаписи сегодня может стать поводом для возбуждения уголовного дела.
Мария Мотузная, Егор Жуков, Даниил Маркин, Михаил Листов, Евгения Чудновец, Евгений Корт, Аня Павликова, Маша Дубовик — это лишь несколько имен, которые сегодня на слуху благодаря мощному общественному резонансу и бесчисленным публикациям в СМИ. Лишь несколько имен людей, которых интернет объединил в самом плохом смысле этого слова, многим сломав не только карьеру, но и жизнь. На деле же их гораздо больше — тех, в чьем деле фигурирует роковая статья 282. Приглядимся к ней поближе.
В УК РФ эта статья появилась еще в 1996 году и в исходной редакции носила название «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды». Статья предусматривала две степени ответственности. В первой части говорилось о том, что, если противоправные действия совершались публично или через СМИ, виновному грозил штраф, ограничение свободы на срок до трех лет или лишение свободы на срок от двух до четырех лет. Вторая часть гласила: возбуждение розни, совершенное с применением насилия или угрозой его применения, организованное группой или с использованием служебного положения наказывается лишением свободы на срок от трех до пяти лет.
В 2002 году Госдума приняла законопроект «О противодействии экстремистской деятельности», а вместе с ним и некоторые поправки в Уголовный кодекс. В частности, было дано определение понятию «экстремизм» и введен запрет на нацистскую символику. В рамках этих же поправок у статьи 282 появились две «младшие сестрички:» 282-1 («Организация экстремистского общества») и 282-2 («Организация деятельности экстремистской организации»).
Работа законотворцев здесь казалась законченной, и больше десяти лет эти статьи никто не трогал. Они спокойно ютились на страницах Уголовного кодекса и никому не были нужны. На самом же деле — терпеливо ждали, пока с них смахнут пыль.
8 декабря 2013 года это сделал Владимир Путин. Президент подписал крупный блок поправок в УК РФ, которые вновь изменили облик статьи 282. Отныне она стала называться «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Очевидно, что формулировка стала более размытой: что понимать под унижением достоинства и о какой именно вражде идет речь? Потрудимся заглянуть в сам текст закона.
Там мы увидим следующее:
1. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет»,
— наказываются штрафом в размере от трехсот тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до трех лет, либо принудительными работами на срок от одного года до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет.
2. Те же деяния, совершенные:
а) с применением насилия или с угрозой его применения;
б) лицом с использованием своего служебного положения;
в) организованной группой, —
наказываются штрафом в размере от трехсот тысяч до шестисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до трех лет, либо принудительными работами на срок от двух до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок от трех до шести лет.
Есть и другие статьи, подобные этой, которые довольно легко «привязать» к различного рода действиям, особенно если речь идет о действиях в интернете. Мне нравится называть их «статьями-хамелеонами»: 205.2. («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»), 280 («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности») и, конечно, моя любимая статья 148 («Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», более известная как статья об оскорблении чувств верующих).
Вдобавок ко всему прочему 28 июня 2014 года появилась статья 282-3 («Финансирование экстремистской деятельности»).
Давайте же теперь сопоставим все вышеперечисленное с реальным правоприменением и посмотрим, как статья 282 и ее «сородичи» используются на практике.
Один из первых ярких прецедентов, на которые стоит обратить внимание — приговор, вынесенный 35-летнему жителю Барнаула Сергею Панарину. 31 мая 2015 года Московский окружной военный суд, руководствуясь ч. 1 ст. 205.2, приговорил Панарина к трем годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Причем прокурор требовал назначить два года лишения свободы, но судья «перевыполнил» это требование.
Каким же образом Сергей Панарин оправдал терроризм? По версии суда, он сделал это в 2012 году, когда репостнул на своей страничке в соцсети «ВКонтакте» небольшое эссе. Следствие решило, что в тексте «содержались выпады против действующей власти и мимоходом затрагивались представители народов Кавказа».
Приговор вступил в силу, и Сергей отправился в колонию. Там он провел три года бок о бок с людьми, реально причастными к террористической деятельности. Так, по словам Панарина, вместе с ним срок отбывал уроженец Татарстана, активно размещавший в интернете ролики с пропагандой ИГИЛ (запрещенной в России организации, как непременно стоит отметить). Примечательно, что этого человека суд приговорил к 2,5 годам лишения свободы, а Панарин за репост чужой публикации получил на полгода больше. К слову, сам автор поста отделался штрафом.
Дело Сергея Панарина было одним из первых случаев, когда человек получил реальный срок за пост в интернете. Дальнейшее же напоминало снежный ком.
2 марта 2015 года. Смоленск. Статья 20.3 КоАП.
Журналистку газеты «Реадовка» Полину Петрусеву суд признал виновной в пропаганде и публичном демонстрировании нацистской атрибутики или символики. Поводом стало то, что в январе 2015 года девушка разместила во «ВКонтакте» фотографию родного двора времен немецкой оккупации. На фото виден флаг с изображением свастики. Суд назначил наказание в виде штрафа.
7 июля 2015 года. Саратов. Статья 282.
26-летний Константин Сычев приговорен к 6 месяцам колонии-поселения за то, что с 2013 по 2014 годы размещал на своей странице в соцсети «ВКонтакте» «аудио- и видеозаписи экстремистского содержания, которые могли способствовать возбуждению ненависти по национальному признаку».
20 февраля 2016 год. Екатеринбург. Статья 282.
Мать-одиночка Екатерина Вологженинова приговорена к 320 часам обязательных работ за публикацию стихотворения Анатолия Марушкевича «Кацапы» и изображения украинской девушки, сопровождавшегося подписью «Смерть московским оккупантам». Также суд постановил уничтожить ноутбук Вологжениновой.
5 мая 2016 года. Тверь. Статья 280.
Суд признал инженера-электрика Андрея Бубеева виновным в экстремизме за репост картинки, где изображен тюбик зубной пасты с надписью «Выдави из себя Россию». Суд избрал в качестве меры пресечения 2 года 3 месяца колонии-поселения.
3 ноября 2016 года. Зеленоград. Статья 282.
Выпускник колледжа, абитуриент Евгений Корт признан виновным в возбуждении ненависти и унижении человеческого достоинства из-за того, что сохранил (!) у себя в альбоме во «ВКонтакте» картинку, на которой националист Максим Марцинкевич, более известный как Тесак, изображен держащим за грудки Александра Пушкина. Суд приговорил Евгения к году колонии-поселения, позднее приговор был изменен на штраф в размере 200 тысяч рублей. В Московский лингвистический университет, куда он сдал экзамены, его так и не приняли.
Дабы окончательно не увязнуть в этом потоке абсурда, перейду к завершающему аккорду — одному из наиболее «эффектных». Нарушив хронологию, обратимся к делу Андрея Касаткина, о котором сейчас мало кто помнит: может быть, считают, что по сравнению с отмотавшими срок он легко отделался.
27 сентября 2013 года суд приговорил 27-летнего жителя Самары Андрея Касаткина к принудительному лечению в психиатрической больнице из-за картинки, под которой он поставил лайк и сохранил на своей личной страничке. На рисунке изображен мультипликационный персонаж в клоунской маске, напоминающий героя советского мультфильма «Шайбу, шайбу!». Вместо клюшки герой держит в руке топор, а подпись под картинкой гласит: «Бери топор! Встречай гостей с гор». По мнению следствия, действия Касаткина были «направлены на возбуждение ненависти либо вражды в отношении группы лиц по признакам национальности и происхождения».
Поистине безумным выглядит тот факт, что картинку Касаткин сохранил еще в феврале 2012 года, и лишь 10 декабря в дверь к нему постучали. В квартиру бесцеремонно ввалились сотрудники полиции в сопровождении понятых, системный блок у Андрея тут же изъяли. Так он узнал, что в отношении него возбуждено уголовное дело.
То, что помимо Касаткина злополучный рисунок лайкнули и сохранили еще несколько сотен человек, суд не заинтересовало. Зато психиатров очень заинтересовала информация о том, что подсудимый — инвалид третьей группы и уже проходил лечение в неврологическом диспансере сразу по возвращении из армии (Андрей переживал из-за того, что его не дождалась любимая девушка).
В итоге судебно-психиатрическая экспертиза признала мужчину невменяемым. Постановлением федерального суда Промышленного района города Самары Андрей Касаткин был направлен на принудительное лечение в психиатрический стационар общего типа.
Минимальный срок пребывания в психбольнице на принудительном лечении — полгода. По истечении этого срока созывается врачебная комиссия, которая определяет, стоит ли оставлять пациента в клинике для продолжения лечения. Это как рулетка: ты можешь выйти из «дурки» спустя шесть месяцев, можешь провести там еще год, два, три, а можешь не выйти никогда. В своих интервью Касаткин не раз говорил, что после одного раза в диспансере предпочел бы тюрьму.
Дальнейшую судьбу Андрея мне установить не удалось.
Истории таких, как он, похожи друг на друга до мелочей. Почти все осужденные за активность в интернете рассказывали журналистам о том, что рано утром к ним вламывался чуть ли не целый наряд полиции, квартиру обыскивали, технику изымали, близким и им самим угрожали, в некоторых случаях применяли силу.
Жертвами чего пали все эти люди? Несовершенной законодательной системы? Произвола чиновников на местах? Безалаберности депутатов? Или каждого из них случайным образом зацепили жернова гигантской неутомимой мельницы, готовой перемолоть все, что попадется ей на пути?
Изучая историю «экстремистских» статей и поправок к ним, я то и дело возвращалась глазами к датам. Примечательно, что основной блок поправок, повлиявший на дальнейшее судопроизводство по этим статьям, был принят в 2013 году — аккурат в разгар протестного движения в стране. Что это, как не прямой сигнал о том, что власть смастерила отличную дубинку, которой правоохранители и суды теперь радостно машут из стороны в сторону?
Недавние громкие дела, фигурантами которых стали Егор Жуков и другие оппозиционно настроенные молодые ребята, четко говорят об одном: ситуация меняется. Становится хуже.
Обвинения, с самого начала кажущиеся смешными и нелепыми, выливаются в реальные штрафы и сроки. Ломаются жизни, рушится будущее, а самое страшное — затыкаются рты. «Как же может заткнутый рот быть страшнее порушенной жизни?» — спросите вы. Очень просто. Когда замолкает рупор, идущая за ним толпа постепенно начинает редеть. Так побеждают тираны.
У Льва Толстого есть замечательное высказывание: «Всякая мысль, выраженная словами, есть сила, действие которой беспредельно». Очевидно, запрет на мыслеизъявление — не проблема одной эпохи и одного поколения. Тем не менее это проблема — до тех пор, пока власть сосредоточена в руках тех, кто больше всего на свете страшится мыслей и слов.