* * *
тут недавно в новостях показывали
что батискаф «Титан», который спускался к «Титанику»,
затонул,
подняв панику среди всех следивших за этими новостями.
когда гуглишь подробности, выясняешь,
что дело было так:
там было пять человек,
они были как мы с вами,
только побогаче.
они начали погружение ровно в четыре часа по местному времени,
связь с ними пропала через час сорок пять минут.
к слову, весь экипаж подписал договор, что ознакомился с возможным исходом,
после чего, заплатив двести пятьдесят тысяч долларов с носа, опустился под воду
и ушел на глубину четыре тысячи метров
или что-то около того.
запаса кислорода было на девяносто шесть часов.
ну, это если б совсем немое кино,
без задушевных разговоров на тему заплыва,
но представим, что воздуха осталось всего часа на три и их уже поднакрыло
пониманием правил игры,
вернее, ее конца.
что обычно делают люди в замкнутом пространстве
на глубине 4 тысячи метров и без связи с внешним миром?
бессвязно
зовут маму
играют в слова
или карты
плачут
дерутся
решают задачу
как выжить в невыживаемом контексте
поют песни
подбадривают друг друга до последнего
вздоха
смысла
звука
мелькнувшей мысли
в разреженном воздухе
снова плачут
и плачут без продыху
кислорода все меньше
а жизнь вспоминается чудной сказкой
зависают между жизнью и смертью
ищут подсказки вселенной
молятся
просят всех своих богов ускориться
в их спасении ведь времени почти не осталось
воздуха тоже
вспоминают зачем-то соседа Сережку
его кошку черно-белую по имени Дог
не спрашивайте почему
у людей шок
в общем-то, делают, наверное, все то же,
что делали бы мы с вами,
когда п****ц
и ты не смог справиться:
и так бывает, ты же не бог.
и тут случается импло́зия
как дар божий,
как чуда венец.
имплозия, если что, —
это взрыв, направленный внутрь,
в противоположность взрыву, направленному вовне,
так говорит «Википедия»,
пока рядом в вагоне мрачный чувак скроллит ленту,
какие-то медиа слушает не дыша.
в общем имплозия звучит красивым выходом,
когда ты в батискафе и молишь о помощи беспомощно-беспощадным голосом в голове,
а над тобой километры воды
и киты.
и вот тебя услышали и даже спасли,
но, как часто это бывает, ты — это уже не ты
после этого взрыва, направленного внутрь:
как будто
ты самый на свете сдержанный человек,
в отличие от всех несдержанных
и взрывающихся
в метро
в кафе
на площадях и концертах
наружу
душой нараспашку.
ты все думаешь над этим,
расстегивая рубашку
в метро:
боже как душно
и когда эта жарища уже закончится
и так спать хочется
и зачем я поехал к чему вся эта суета и мытарство
вдалеке от кондея.
нащупываешь в рюкзаке лекарство,
смотря на стильного парня с почти таким же рюкзаком рядом,
вплотную вжавшегося в тебя своим взглядом,
телом,
занявшим собой все поле зрения и даже больше,
слишком взволнованный и слишком потный, чтобы быть меньше чего бы то ни было в этом вагоне.
так про что это я
ах да
каково им было, этим людям
в этом странном дурном приключении.
дико страшно, наверное.
в таком странном безвременьи плыть к своей смерти.
так, нет, бесит,
чувак, миленький, но так-то нормальные люди,
даже потные,
в час пик держат свои рюкзаки перед собой!
не ответил.
странно.
твое батискафное братство
летит сейчас рядом с тобой
под землей
в уже безвоздушном пространстве
к свету,
одобряя это, по делу сделанное замечание,
в конце концов час пик, ездят тут,
задевают всех своими рюкзаками.
тебе вдруг резко, отчаянно хочется к старой маме,
поесть котлеты,
погладить котика,
выкурить сигарету,
перед этим классно щелкнув в пальцах фильтр.
щелк.
вообще врач запретил, но когда сильно хочется, то, собственно, чего мучаться.
и тут раздаётся лёгкое ПОК где-то в районе сердца,
как будто лопнул пузырик воздуха.
парень рядом все-таки снял рюкзак и что-то нажал.
раздался взрыв.