«Пока, рыжая! Счастливо оставаться!» — крикнул Петров из открытой двери автобуса.
Сейчас она четко увидела себя глазами других. Неудачница, достойная лишь жалости. Противно. Оля отвернулась и пошла прочь от школы через пустую площадку. Она слышала через открытые окна автобуса, как галдели пацаны и девчонки, как они строили планы на ближайшие дни, шутили, смеялись. Про нее уже все забыли.
Хотя Олю в школе никто не обижал. Да, шутили про цветастую куртку, старый рюкзак и отца, который иногда встречал ее из школы навеселе. Правда, шутки — это, когда весело всем. А Оле весело не было. На самом деле отец — добряк. Оля любила его раньше. Сильно. Отец был водителем автобуса в городском доме культуры. А потом случилась травма ноги, и вот он уже обыкновенный сторож, списанный, как хлам, за ненадобностью.
Оля слышала, как завелся мотор, как стихли голоса одноклассников. Автобус уносился прочь вместе с ее мечтами увидеть новый город, гулять, веселиться с подругами.
Домой идти не хотелось. На улице впервые за неделю было по-весеннему тепло. А дома — скучные домашки, мама на дежурстве, а значит, бессмысленные разговоры с отцом опять на Оле. Она бродила по парку, пока вдруг не споткнулась. Оля чертыхнулась и посмотрела под ноги. На земле лежал телефон. Огляделась по сторонам. Никого. Она осторожно взяла телефон в руки.
Айфон! О таком — только мечтать. Родители никогда ей не купят — ни такой, ни любой другой. У них нет денег даже на простую экскурсию.
Оля включила экран телефона. Ни пароля, ни контактов, ни приложений. Абсолютно пустой телефон. И что с ним делать?
Вдруг на экране зажглось сообщение. «Хотите изменить свою жизнь? Отправьте в ответном сообщении 1, если да, 2, если нет».
«Что за шутки?!»
Оля положила телефон в карман и пошла домой.
Она звонила в дверь уже в пятый или шестой раз. Наконец, отец открыл.
— А я… это… не слышал. — Отец удивлённо посмотрел на наручные часы.
— В двенадцать часов дня? — Оля устало сняла куртку и ботинки и пошла на кухню.
— Ага, закемарил я, — добродушно ответил отец.
— У нормальных людей обед в это время. — Оля налила тарелку супа и села есть.
— А у нормальных детей разве не уроки сейчас? — Отец снова переводил все в шутку.
— Нормальные дети, у которых нормальные родители, сегодня уехали на экскурсию. — Оля выпалила это на одном дыхании и тут же пожалела о своих словах.
— А я и забыл. Ну не дуйся, Олюшка.
— Угу. — Она сосредоточилась на супе. Нужно было поскорее добраться до своей комнаты и разобраться с этой эсэмэской и найденным айфоном.
Отец ходил туда-сюда по кухне, потом отвернулся к шкафчику, достал стопку, налил и выпил.
— Знаешь, дочь…
— Ну началось, — буркнула она себе под нос.
— Что?
— Забей. — Оля огрызнулась. Наверное, в первый раз в жизни так явно.
— Мне что, даже дышать не разрешается в твою сторону? — Отец начал раздражаться.
— Я пойду. Мне уроки делать надо.
— Да уж посиди ещё. Уважь отца. — Он сел напротив Оли.
— Угу. — Оля с усердием изучала небольшую вмятину на столе.
— А мне тут одна птичка напела, что скоро у одной маленькой девочки день рождения. — Отец снова повеселел.
— Маленькой? Ты думаешь, мне будет пять или семь? И я буду вопить от восторга от леденца на палочке из магазина за углом? Ты хоть представляешь, как отмечают дни рождения мои друзья? И мне будет четырнадцать, если ты вдруг забыл.
Отец встал, подошёл снова к шкафчику. Потянулся за бутылкой.
— День рождения отметим как надо! Мама торт испечет, посидим по-семейному, — сурово сказал он. А потом мягко добавил: — Все будет, дочка!
— Конечно, пап. Все будет. Обожаю такие дни рождения. Уже четырнадцать лет подряд. Можно я пойду?
— Да что ж ты стала такая?! — не выдержал отец.
— В общем, мне пора. Домашки много задали.
— Сядь, я сказал, — стукнул вдруг по столу отец.
Оля испуганно на него посмотрела.
— У других, значит, лучше? И отцы не пьют, и денег дают? Вот какая ты стала, значит, — и он со всей силы стукнул по столу еще раз. — А вот терпи, Олюшка. Потому что не будет у тебя ни отца другого, ни жизни другой.
Он подошёл к шкафчику и выпил остатки водки прямо из бутылки.
— Ненавижу, — тихо сказала Оля и выбежала из кухни.
Оля сидела на полу в своей комнате и пыталась сложить буквы на экране айфона: И-З-М-Е-Н-И-Т-Ь. «Будет. Всё у меня будет!» Оля смахнула слезу и, зажмурившись, нажала на цифру «1».
— Оля! Оля! Быстро собирайся! — услышала она мамин крик.
На экране звякнуло оповещение: «У вас три попытки. Это ваша первая попытка. Чтобы сохранить действие, отправьте в ответном сообщении 1, если да, 2, если нет. По истечении времени изменения сохраняются автоматически. Удачи!»
В комнату вошла мама. Яркий макияж, красивое длинное платье и модная сумочка. Оля никогда не видела маму такой. Она крепко сжала телефон, на котором появился таймер: «09:59».
— Я устала за тобой следить, неужели сама не можешь вовремя собраться? И как ты выглядишь? Все, я опаздываю на работу. Возьми деньги. Может, купишь себе какой-нибудь ерунды на этой экскурсии. — Мама нетерпеливо сунула деньги Оле в руку.
Оля удивленно смотрела на четыре пятитысячных купюры.
— Мало? У отца попроси. Не всё ему на свою новую жену тратиться.
Мама с силой захлопнула дверь, а Оля нажала на айфоне цифру «2».
На экране замигало сообщение: «Вторая попытка». Олю оглушили громкие ругательства отца. Где-то очень тихо плакала мама. Оля скорее нажала цифру «2».
Айфон уже привычно звякнул. «Третья попытка».
Оля прислушалась. Все было тихо. Она осторожно вышла из своей комнаты, как мама тут же на нее наскочила.
— Так, быстро бутерброд в рот. И бегом на автобус. Подружки ждут. И Петров наверняка волнуется. — Мама весело подмигнула Оле. — Вот — на карманные расходы. Повеселись хорошенько.
Мама крепко ее обняла и громко чмокнула в нос. Она всегда так делала, с самого детства.
— Ага! — Оля дожевывала бутерброд на ходу. — Мам, знаешь, передай папе, что я люблю его.
Мама нервно дернулась и посмотрела на Олю.
— Ладно? — Оля кинула айфон в рюкзак. — Когда он придет с работы — передай.
Она старательно накручивала шарфик на шею, стоя перед зеркалом.
— Не забудь!
— Оля, ты же знаешь.
— Что?
— Папы нет. Уже пять лет.
В глубине рюкзака тревожно запищал таймер, отсчитывая последние пять секунд. 5, 4, 3, 2, 1.
«Изменения сохранены».