Сегодня фантастика выходит из литературного гетто — современные писатели все чаще обращаются к фантдопущению. Этот прием помогает правильно расставить акценты, обратить внимание читателя на вещи, которые в повседневности от него ускользают. Жанр дает возможность поговорить на социально значимые темы, не читая мораль в лоб, а позволяя нам самостоятельно разгадать смыслы.
Мы обсудили с писателями и экспертами жанровой литературы основные направления современной фантастики и их возможности. Разбираемся, чем они отличаются, в чем особенность каждого и о чем стоит помнить автору, задумавшему фантастический роман. Также мы собрали книжные рекомендации для читателей и советы для начинающих (и не только) писателей.
Фантастика
Фантастика — это мегажанр, объединяющий в себе множество направлений. Впервые как самостоятельный пласт литературы его стали выделять в начале XX века. Но тексты, которые можно назвать фантастическими, появились намного раньше. К примеру, «Одиссея» Гомера считается первым произведением в жанре фантастики.
Гомер рассказал историю путешествия по волшебным краям и тем самым основал
один из главных сюжетных тропов в жанре — скитания по миру к некой значимой цели.
Наталия Осояну, писатель, переводчик, автор фантастических романов:
Я воспринимаю фантастику в очень широком смысле и, если честно, с большой неохотой делю ее на поджанры и направления, потому что мне нравится, скажем так, смешение всего со всем. Это дает необыкновенную творческую свободу — она и есть главная, самая важная особенность. Конечно, от закономерностей и правил в том, что касается развития сюжета, раскрытия персонажей, прописывания лейтмотивов, создания системы образов и так далее никуда не денешься: это универсальные основы ремесла и мастерства. Но так называемые жанровые конвенции я не люблю и считаю, что если интересная история и нетривиальная идея требуют творчества на стыке жанров — так тому и быть. Словом, люблю фантастику за ее беспредельность и способность проникать куда угодно, во что угодно.
Элемент, который дает собрать самые разные тексты в один корпус — фантастическое допущение (далее фантдопущение). Это некий фактор, существование которого сложно или вовсе невозможно объяснить. Магия, суперсилы, странные существа, другие формы жизни и целые континенты — все, что отличает книжную реальность от нашей.
Артем Зубов, литературовед, исследователь научной фантастики:
Мне кажется, одна из поразительных особенностей фантастики в том, что она позволяет авторам создавать невероятные, несуществующие, невозможные миры, в которых нарушаются привычные представления о реальности, — и при этом делать эти миры достаточно правдоподобными, чтобы читатель мог обжить их как «реальные». Это парадоксальное сочетание удивительности событий, явлений и существ с почти «реалистической» достоверностью изображаемого, по-моему, и составляет одну из важных черт фантастики. С этим связана другая важная ее черта — сложные отношения между тем, о чем рассказывается, и тем, как рассказывается, то есть, грубо говоря, между фабулой и сюжетом. В теории литературы фабулой называется хронологическая последовательность событий, сюжетом — авторская расстановка события, нужная для создания определенного эстетического эффекта. Так вот, в фантастике между фабулой и сюжетом разрыв может быть невероятно велик. На протяжении XX века писатели-фантасты учились «упаковывать» сложные масштабные фабулы, охватывающие иногда истории целых вселенных, в емкие и эффектные сюжеты. Читатели же, в свою очередь, учились реконструировать истории вымышленных миров по деталям, намекам и косвенным «уликам». Разумеется, в фантастике, как и в любой другой сфере искусства, много конвенционального: в запасе у писателей есть готовые приемы, которые умелые читатели с легкостью считывают. Это, однако, не препятствует развитию фантастики, в ходе которого авторы ищут новые приемы, а читатели научаются с ними взаимодействовать.
В зависимости от поджанра подход к созданию фантастической истории — мира, героев, сюжета и прочего, — будет разным. Но есть три важнейших правила работы с фантдопущением в целом.
Фантдопущение должно быть…
- Оригинальным! Можно в тысячный раз написать историю о ведьмах, оборотнях, призраках старинного дома и т. д. Если вам удастся рассказать об этом так, как никто еще не делал, — успех вам обеспечен. Но можно подстраховаться и попытаться придумать нечто новое. Не бойтесь абсурдных идей — чем необычнее будет задумка, тем больше вероятность не повторить за другими авторами.
- Оправданным. Фантдопущение — фундамент, на котором строится ваша история. Элемент, без которого не было бы мира вашей книги, ни героев, ни их жизненных перипетий. Не всякой истории он нужен: если ваш рассказ можно поместить реальный мир и ничего не изменится, значит, над фантдопущением стоит подумать еще. Либо вовсе от него отказаться — иногда это пойдет только на пользу вашей задумке.
- Допустимым. Автор может как угодно менять законы физики — возможности жанра безграничны. Но в погоне за оригинальностью нельзя забывать о логике. Хорошее фантдопущение объяснимо законами вашего мира, и читатель понимает, как в нем все устроено. Даже если вы пишете о другой планете или о несуществующем городе, все должно выглядеть достоверным и не вызывать недоумения.
Есть еще одно важное правило: одно произведение — одно допущение или цепочка допущений. Не стоит смешивать эльфов, постапокалипсис и межгалактические бои в одной истории. Так вы запутаете и читателя, и себя самого. Определитесь, о чем вам хочется написать больше всего. Путешествия во времени? Жизнь на Марсе? Идеальный мир, где нет войн и все живут дружно и счастливо? Когда вопрос с идеей будет решен, можно переходить к выбору поджанра.
Наталия Осояну:
Возможно, это покажется несовместимым с ответом на первый вопрос, и все же я скажу так: начинающий автор должен определиться, для кого и для чего он хочет писать свои фантастические истории. «Для читателя»? Вполне логичный и нормальный ответ, но в этом случае надо помнить, что массовый читатель упомянутые жанровые конвенции все-таки любит (потому, собственно, и возникли жанры). Как следствие, автору придется играть по правилам, и нет, это не гарантирует успеха, просто избавляет от некоторой части читательского недовольства по поводу того, что история оказалась совсем не такой, какой выглядела поначалу.
Если автор готов рискнуть, тогда-то перед ним и откроется тот мир безграничной творческой свободы, о которой я уже сказала. Просто стоит заранее осознать, что по этому миру, возможно, придется путешествовать в очень немногочисленной компании…
Поджанры фантастики
Многие поджанры фантастики зародились в далеком прошлом — в XVIII–середине XX века — и добрались до нас. У каждого есть свои особенности и области применения. Чаще всего современные писатели обращаются к следующим.
Утопия
Утопия всегда подразумевает социально-философский эксперимент — способ рассказать о мире, где альтернатива привычному меняет жизнь в лучшую сторону. Также утопия может быть сатирической — это когда в устройстве новой реальности все идет хорошо, но мы понимаем: что-то не так, и вскоре система дает сбой.
Вспомним классическую «Утопию» Томаса Мора. Это не только глубокое размышление об устройстве идеального государства, но одновременно — критика колонизаторства и работорговли. В XX веке жанр утопии обращается к различным злободневным темам, пытаясь их переосмыслить и предложить возможное решение. Пишется много феминистских, антирабских, политических и других утопических текстов. Сегодня утопии по-прежнему популярны, а ракурс поднимаемых вопросов меняется и расширяется. Появляются тексты на тему экологии и космоса — к примеру, солярные утопии, где главным источником энергии служит Солнце, и др.
Антиутопия
Классическая антиутопия появилась в конце XIX — начале XX века. Именно в это время пишутся такие знаковые романы как «Когда Спящий проснется» Герберта Уэллса (1899) и «Железная пята» Джека Лондона (1907). И Уэллс, и Лондон в своих текстах критикуют капитализм — показывают, в какие пропасти может рухнуть общество, если не сменить экономико-политический курс. С появлением трех китов антиутопии — «Мы» Евгения Замятина (1920), «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932) и «1984» Джорджа Оруэлла (1948), — политика становится важнейшей темой для этого жанра.
В английском варианте — Dystopia, полная противоположность утопии, ирония над нашей реальностью. Это литература-предостережение, задача которой — показать, что не так с нашим обществом, с существующими порядками. Что будет, если мы продолжим идти тем же путем, и хуже — зайдем слишком далеко. Сегодня антиутопия отвечает запросу времени. Жанр позволяет авторам поговорить на остросоциальные темы, затронуть вопросы, которые в реальной жизни мы упускаем из виду. Из самых недавних книг на слуху «Саша, привет!» Дмитрия Данилова, «Павел Чжан и прочие речные твари» Веры Богдановой, «Смерти.net» Татьяны Замировской и другие.
Научная фантастика
Условно делится на фантастику европейского и американского типа. Различие небольшое, но все же есть. Фантастика европейского типа чаще использует технологии, чтобы рассказать о философской, социальной, любовной и прочих экзистенциальных проблемах. По-другому ее называют социальной фантастикой. Американский тип фантастики не только говорит о технологиях, но и напрямую завязан на сотрудничестве с фирмами, компаниями и корпорациями, которые этих разработки предоставляют. В основе таких произведений часто лежат реальные научные открытия: полеты на Марс, роботы-помощники, летающие автомобили и т. д. — вещи, которые могут сделать нашу жизнь лучше.
Артем Зубов:
В-третьих, один из моих любимых романов — «Посольский город» Чайны Мьевиля. Среди романов писателя этот наиболее «научно-фантастический»: в нем есть и другая планета, и контакт с инопланетянами, и космические корабли, и прочие узнаваемые атрибуты жанра. В центре сюжета — вымышленный инопланетный язык, который отличается от человеческих языков тем, что он несимволический: ариекаи, так называются жители другой планеты в романе, не могут назвать то, чего нет, как следствие, они не способны к вымыслу. Роман рассказывает о сложном процессе контакта людей с ариекаями. Мне кажется, это один из наиболее изобретательных романов о вымышленных языках: автор не «показывает» язык, но всячески дает читателю понять, что это невозможно: придуманный им язык не может быть адекватно передан и описан средствами человеческих, символических языков. Тем самым Мьевиль показывает, что фантастика не сводится к воспроизведению узнаваемых образов и сюжетов, ассоциирующихся с чем-то невозможным и невероятным, — автор позволяет читателю пережить опыт невозможного, которое не поддается буквальному изображению.
Хронофантастика
К этому жанру относятся все произведения о путешествиях во времени. Ключевой текст для всего направления — «Машина времени» Герберта Уэллса. Герои хронофантастики чаще всего пытаются или вернуться домой в будущее, или изменить прошлое, или исправить то, что натворили в предыдущем путешествии. Примеров можно вспомнить множество — от «Конца вечности» Айзека Азимова до «11/22/63» Стивена Кинга.
Альтернативная история
Еще один жанр, основанный на манипуляциях со временем, но, в отличие от хронофантастики, перемещаться из одной реальности в другую здесь не обязательно. Главный вопрос, который ставит перед собой автор, а потом и читатель: как выглядел бы мир, если в какой-то из моментов наша история выбрала бы другой путь? Сюжеты в жанре альтернативной истории опираются на реальные факты прошлого, но подменяют, придумывают или наоборот отменяют некоторые из них. Поворотное событие может быть масштабным — как в тексте римского историка Тита Ливия, где Александр Македонский не умер, а продолжил править империей. Или — незначительным, как в рассказе Рея Брэдбери «И грянул гром».
Артем Зубов:
Назову книгу британского писателя начала XX века Артура Мейчена «Тайна Элизабет Каннинг». Мейчен — классик британской фантастики, однако в этой книге нет ничего фантастического, ее можно отнести к жанру журналистского расследования: автор пытается разобраться в деталях нашумевшего судебного процесса середины XVIII века над некоей Э. Каннинг, исчезнувшей на несколько недель при таинственных обстоятельствах. В книге приводятся разные версии произошедшего, автор рефлексирует о почти демонической силе популярных медиа, превративших Каннинг в святую — символ «добродетели, не поддавшейся пороку», о социальных условиях жизни городской бедноты и много еще о чем. И тем не менее в центре внимания автора феномен тайны как таковой — загадки, присутствующей даже в, казалось бы, самых обыденных вещах.
Weird fiction (Странная проза)
В общем представлении это смесь готики, литературной сказки и прозы в нежанровом понимании. В текстах этого направления за фантастический элемент часто берется нечто абсурдное, чему нет научного обоснования. Буквально — странность, которая необъяснимым образом воздействует на реальность. Среди авторов weird fiction известны Чайна Мьевиль, Амброз Бирс, Роберт Чамберс и другие. Также элементы «странной прозы» можно найти у Проспера Мериме, Оскара Уайльда, Харуки Мураками, Франца Кафки, Оноре де Бальзака.
Артем Зубов:
Книга Урсулы Ле Гуин «Всегда возвращаясь домой». Это уникальное, ни на что не похожее произведение, жанр которого сама Ле Гуин определила как «воображаемая этнография». Это не роман, здесь почти нет связного сюжета с героями, а сборник историй, песен, сказок и мифов некоего инопланетного народа. В этой книге поражает не только изобретательность автора, умение обнаружить точки пересечения/расхождения между повседневностью и мифом, локальным и глобальным, но и необычность занимаемой автором позиции. С одной стороны, автор отстранен — Ле Гуин «выдает» себя за собирателя текстов и переводчика с еще несуществующего языка будущего, с другой, авторский голос постоянно проникает в рассказываемые истории — то в качестве комментатора, поясняющего вымышленные реалии, то интерпретатора, рассказывающего о структуре вымышленного общества и его представлениях, а то и читателя, высказывающего личные суждения. Автор одновременно и внутри придуманного мира, и вовне — это сама Ле Гуин, которая делится с читателем своей фантастической выдумкой.
Фэнтези
Как самостоятельное направление фэнтези появляется в XX веке. Самый известный пример — это вселенная Джона Толкина. Изначально фэнтези незаслуженно получает репутацию легкой , часто развлекательной литературы. На самом деле возможности этого жанра огромны. Фэнтези — это язык, на котором часто получается говорить о проблемах реального мира более продуктивно. С другой стороны, такое чтение — это способ эскапизма, попытка ненадолго сбежать из реальности в мир магического, где все возможно. Фэнтези дает нам утешение, возможность найти себя в герое, перезагрузиться.
Саша Степанова, писатель, редактор, автор книг в жанрах городское фэнтези и мистический реализм:
Наверное, одна из главных особенностей, которая подразумевает все остальные — это лежащая в основе мироустройства мифологичность. А значит, в фэнтези неизбежно появляется «дополнительное измерение» мира существующего или полностью сконструированный авторский мир, где присутствует магия и встречаются волшебные существа. Очень часто это близкий к классическому путь героя: зов странствий, встреча наставника, приобретение союзников и артефактов и преодоление препятствий на пути к спасению мира, конечно же.
Что начинающему автору фэнтези важно знать о жанре
В фэнтези все начинается с сеттинга. Сеттинг — это время, место и обстоятельства, в которых действую ваши герои. Вспомните Средиземье, Нарнию или хотя бы мир волшебников в «Гарри Поттере» — без детально продуманного мира не обойтись. В идеале автор должен знать свой мир от и до и суметь показать читателю, как в нем все устроено. В фэнтези-реальности возможны чудеса и волшебство, а все происходящее не обязано поддаваться рациональному объяснению. Все элементы вселенной составляют некую систему и следуют правилам. Персонажи и читатели могут сразу знать о магии мира или постигать ее постепенно.
Екатерина Звонцова, писатель, редактор, автор романов в разных жанрах фантастики:
Фэнтези многогранно. Его тропы и образы ― набор цветных осколков: из них можно собрать завораживающую искристую мозаику, но у каждого она будет своя. А иногда в мозаике прячутся осколки зеркала, кривого или нет. В фэнтези не случайно есть два полюса. Если так называемое «уютное» фэнтези с акцентом на романтике или приключениях считается эскапистским ― уводит от реальности, позволяет отдохнуть, поверить в лучшее, согреться, то темное, эпическое, гримдарк работают по противоположным законам. В большинстве случаев это скорее эзопов язык для разговора о реальности, ее тяжелая, актуальная метафора. В таком фэнтези распадаются страны, начинаются несправедливые войны, ссорятся народы, преследуются непохожие и инакомыслящие. А еще именно там даже герой с самыми благими намерениями часто теряет человеческое лицо: становится драконом, убив его или даже не успев убить. Важно: я провела эту грань не в контексте «да, вот это фэнтези хорошее, раз близко к реальности и поднимает острые темы, а вот это ― чуть похуже, раз помогает сбегать от проблем». Наоборот, все это о любви, борьбе и самопомощи. Фэнтези уникально и прекрасно как раз тем, что дает способы и поговорить о проблемах через некое фантдопущение и немного от них отдохнуть. Не стоит забывать: чтобы помогать другим и бороться за свет, нужно прежде всего позаботиться о себе и накопить сил. Если для этого хочется почитать о любви, приключениях, еде и красивых нарядах ― прекрасно.
Как может выглядеть мир фэнтези
- Герой живет в волшебном мире, и все происходящее для него — обыденность, повседневность. Примеры таких миров можно увидеть в «Хоббите» Джона Толкиена, «Игре престолов» Джорджа Мартина и др.
- Герой из реального мира попадает в мир магии, постепенно осваивает его, учится жить по его правилам. Это знакомые многим истории о «попаданцах», например, здесь можно вспомнить «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса.
- Обычный и волшебный миры соседствуют, взаимодействуют друг с другом. Отправной точкой сюжета становится момент, когда герой — ничем не приметный человек — проникает в мир магический или наоборот. Самый известный пример такого мироустройства — «Гарри Поттер» Джоан Роулинг.
- Реальный мир становится «волшебным». Привычная повседневность ломается, мир начинает работать по новым правилам, к которым герой вынужден приспосабливаться — чаще всего, ради выживания. В пример можно привести фантастический роман украинских писателей Марины и Сергея Дяченко «Арма́гед-дом».
Яна Летт, писатель, филолог, автор книг в жанрах фантастики и фэнтези:
Как-то в университете один из преподавателей дал нам лучшее из тех, что я слышала, определение модернизма: «Модернизм — это не реализм». Так вот, для меня фэнтези — пожалуй, нечто настолько же широкое. «Хоббит» Толкина — это фэнтези, но и некоторые дичайшие образцы weird fictionа Мьевилля — это по большому счету тоже фэнтези, и «Дом, в котором…» Петросян, который, конечно, удобнее всего охарактеризовать как магреализм — отчасти фэнтези тоже.
Пожалуй, вся река нереалистического для меня распадается на два огромных рукава — фантастики (в которой необыкновенное обоснованно и познаваемо, и главное — научно объяснено) и фэнтези (в котором необыкновенное тоже может быть в той или иной степени обоснованно и познаваемо, но в котором оно всегда — ненаучно, невозможно, и сколько же в этом радости освобождения).
Советы от писателей
Екатерина Звонцова:
Главный совет начинающему автору, который хочет писать истории в жанре фэнтези, думаю, таков: «Относитесь к жанру с таким же вниманием и уважением, как к любому другому, но и без фанатизма». В общих рассуждениях о фэнтези есть две токсичных крайности: «Это все сказочки и несерьезная литература» ― раз, и «Вот ЭТО литература, тут авторы правда миры творят, а не в нашей реальности копошатся» ― два. Ни то, ни то некорректно. Через любой жанр можно говорить и о серьезном, и о несерьезном. Любое книжное пространство ― и реалистическое, и фэнтезийное, ― требует проработки, просто разной: где-то ты собираешь имеющуюся фактуру, где-то действительно поигрываешь в демиурга, обращаясь к фантазиям (хотя не во всем, законы физики и биологии, экономика и геополитика ― все это в хорошем фэнтези тоже есть). И главное ― любая литература все же начинается с героя. Будет ли это маленький Фродо или рыцарственный Роланд, мы хотим видеть тех, за кем интересно (и часто страшно) следить. Необязательно узнавать в герое себя, но обязательно ― находить кого-то, чья судьба тебе важна. С какими бы драконами он ни сражался. Вот так!
Яна Летт:
Попробуйте написать такое фэнтези, какого до вас никто никогда не писал. Проявите смелость. Смешивайте жанры, создавайте новые миры, ищите оригинальные фантдопущения. «Ведьмак» Саповского или «Американские боги» Геймана прекрасны, но они уже написаны. Смириться с этим бывает непросто, как и выйти из-под очарования любимых авторов — которые, с большой вероятностью, как раз и сподвигли вас начать писать.
Но, несмотря на несомненную важность начитанности для писателя, из-под чужого влияния нужно стараться выходить настолько быстро, насколько сможете. В той или иной мере читательский багаж всегда будет отражаться в вашем творчестве — и все-таки пытайтесь делать по-своему. И не поддавайтесь трендам. Тренды поменяются через год или два, а приобретенная самобытность будет вам опорой на протяжении всего писательского пути.
Ужасы (хоррор)
Жанр с глубокими историческими корнями, который получил новый виток развития в 50-е годы прошлого столетия. Люди пугали друг друга историями еще в античности — тогда в основу страшилок ложился фольклор. В средние века в сюжетах стали появляться оборотни и вампиры, полулюди-получудовища захватили воображение авторов и читателей. С этого момента начался жанр готического ужаса. Войны, голод, экономическая и социальная нестабильность, религиозный раскол — все это подогревало страхи людей перед окружающим миром, который продолжал оставаться опасным местом. Стандартный набор готического романа: 1) уединенное поместье, замок или церковь; 2) призрак древнего предка или семейное проклятие; 3) смерть, следующая за героем по пятам. Главный прием этого жанра — то, что Аристотель называл «катарсисом», а Эдгар По — «эффектом». То есть сильное, глубокое эмоциональное воздействие на читателя. Этим приемом активно пользовались авторы готики Хорас Уолпол и Энн Редклиф.
Мара Гааг , писатель, автор текстов в жанре мистики, фантастики, хоррора и магического реализма:
Прежде всего хоррор — это определенная эстетика. Не всем нравятся слащавые истории и мир в розовых тонах, кого-то больше вдохновляет темнота, в которой скрыта тайна. Возможно, тайна смертельно опасная, тревожная, провоцирующая выброс адреналина. И тем не менее жанр — нечто большее, чем способ получить острые ощущения.
Уна Харт, писатель, переводчик:
На самом деле для меня хоррор — это когда страшно, но не до окостенения страшно, не так страшно, как в реальной жизни. Прелесть хоррора именно в том, что он не находится в тесном переплетении с реальностью, он пугает нас ровно настолько, насколько мы готовы испугаться. Хоррор эксплуатирует ужас, но не депрессию, испуг, но не тоску.
Классиком хоррора — и основоположником жанра страшного рассказа — считается Эдгар По. Он считал, что тот самый «эффект» в ужасах лучше всего проявляется в короткой форме. Страх — сильная эмоция, и бояться в течение долгого времени читателю просто надоест.
В второй половине XIX века хоррор отделяется от готики, все больше тяготеет к телесности, к кошмару реальной жизни. Литература ужасов обращается к разного рода страхам: социальным — потеря статуса, порицание и отчуждение общества; экзистенциальным — смерть, человекоубийство, отсутствие смысла и цели жизни и т. д. Таким образом, чтение хоррора дает терапевтический эффект, это — способ преодолеть свои страхи, безопасно пережить и отпустить их.
Мара Гааг:
Вообще хоррор — один из самых терапевтических жанров. Его главная задача — вызвать яркие переживания, главным образом страх. Хоррор выводит наружу глубинные эмоции, помогает их осознать, а то, что осознано — преодолимо. Мне нравится называть хоррор прививкой от страха. Бояться вы, может, и не перестанете, но паттерн переживания в безопасной форме будет сформирован. А еще получится визуализировать скрытые чувства, выпустить их наружу, тем самым от них освободившись.
Как напугать читателя
Любая страшная история строится на двух опорах — психологизме и достоверности. Психологизм отвечает за поведение героя — его поступки должны быть мотивированы условиями фантдопущения. Достоверность означает, что картина мира — и все, что в нем происходит, — не должно противоречить тому же фантдопущению. Другая важная составляющая — эффект. История должна держать читателя в напряжении, не давая отложить книгу, пока герой не доберется до хорошего (или печального) финала. Создать напряжение в тексте помогут несколько способов.
- Оставить за кадром. Нас пугает то, чего мы не видим. Помните фильм «Психо» Хичкока? Или «Челюсти»? Акула появляется в кадре в полном размере только в начале второго часа фильма. До этого нам показывают ее части, плавники или тень. Когда мы не можем увидеть картину целиком, то воображение само дорисовывает ее за нас.
- Рассказать о герое. Прежде чем поставить героя в пугающую ситуацию, расскажите его предысторию. Кто он, кто его родители, как прошло его детство, что он любит и что ненавидит, каких взглядов придерживается, какие у него проблемы? Чем больше читатель о нем знает, тем сильнее к нему привязывается, начинает сопереживать и волнуется за его судьбу, если с ним случается беда.
- Сыграть на стандартных страхах. Страхи и фобии есть почти у всех, и часто мы боимся одного и того же: высота, темнота, пауки, змеи, клоуны и прочее. Но еще интереснее, когда нечто с виду безобидное оказывается страшным. Вспомните красный шарик из «Оно». Также нас пугает все антропоморфное: чем больше герой — будь то инопланетянин, робот или просто некая сущность, — похож на человека, тем больший ужас он у нас вызывает.
Мара Гааг :
Будьте манипулятором! Помните о том, что главная задача жанра — напугать. А инструменты для этого вы вольны выбирать сами, ориентируясь на внутренние рамки и запрос аудитории.
Писатели рекомендуют книги
Артем Зубов:
Я не думаю, что могу посоветовать что-то новое. Важно, мне кажется, много читать, причем разного: фантастика — это не изолированная от прочей литературы отрасль, которая управляется какими-то своими внутренними законами; для ее создания писатели и художники используют те же способности воображения, которые работают и в других сферах человеческой деятельности. Всегда полезно узнавать, как и для чего эти способности воображения применяются другими. Тем не менее в отношении фантастики полезно обращать внимание на то, как выстраиваются границы между возможным и невозможным, обычным и экстраординарным, существующим и несуществующим. Для фантастики, на мой взгляд, это самое важное, она работает с этими границами. Причем она же показывает их относительность, зависимость от контекстов — временных и культурных: невозможное для автора, читателя, героев может определяться по-разному, — на этом часто и строятся наиболее интересные фантастические сюжеты.
Екатерина Звонцова:
«Властелин колец»: в любом жанре есть своя классика, и ее стоит знать. Здесь блестящая работа с метафорой Большого Зла, местами безликого, но местами обретающего очень четкие формы (никогда не стоит забывать, в контексте каких исторических событий это писалось); здесь важное напоминание: на судьбу мира могут повлиять и маленькие хоббиты, и великие короли-следопыты. Ну и, в конце концов, это изумительно красиво, масштабно, проработанно.
«Плоский мир». Терри Пратчетт ― автор многоликий, в его цикле сочетаются те самые мрачные книги с актуальной проблематикой ― вроде «Пехотной баллады» и первых историй про Стражу ― и более легкие, приключенческие, но тоже очень терапевтичные штуки. Таков для меня, например, роман «Держи марку!». Обаятельный мошенник Мойст фон Липвиг напоминает нам о том, что даже свои теневые стороны и темные эпизоды прошлого ― те самые, которые есть у всех нас ― можно проработать, принять и использовать на благо.
Ну и, наконец, спорная, но для меня очень знаковая «Темная башня» Стивена Кинга. Это серия о прекрасном мире, медленно обращающемся в руины, но здесь даже некому собрать великую армию, чтобы что-то исправить, и нет маленького артефакта, уничтожив который, ты уничтожишь зло. Зло всюду: в людях, в землях, в магии. И как починить то, что совсем расшатано, можно ли ― или получится лишь «откатить» беду, усыпив зло и запустив цикл заново, ― большой вопрос.
Саша Степанова:
Марина Сычева «Солнце в силках» — новинка фолк-фэнтези, которая вышла в издательстве МИФ. Искусно и с любовью проработанная история о магии якутских шаманов, написанная выпускницей CWS.
Александра Яковлева «Иные» — стилистически и сюжетно интересное фэнтези на, казалось бы, привычную тему сверхспособностей, однако раскрывается она здесь совершенно по-новому. Недавно состоялась премьера сериала, который уже можно смотреть. Александра — тоже выпускница CWS.
Дарья Бобылева «Магазин работает до наступления тьмы» — мистическая и немного абсурдистская история о странном магазине, где продаются «вещи не в себе», возможно, не репрезентует именно жанр фэнтези в чистом виде, однако и магию, и волшебных существ вы здесь найдете.
Яна Летт:
Сложно определиться именно потому, насколько «фэнтези» — широкое и многозначное понятие. «Властелин колец» Толкина, «Хроники Нарнии» Льюиса, «Гарри Поттер» Роулинг — классика, с которой стоит начать, если вы не знаете о фэнтези ровным счетом ничего. Помимо них назову «Ходячий замок» Дианы Джонс, «Последнего единорога» Питера Бигла, «Сказки сироты в ночном саду» Кэтрин Валенте.
Уна Харт:
Все еще считаю «Кладбище домашних животных» Кинга отличным образцом. Меня завораживает, как в своих историях Лавкрафт сплетает что-то леденящее кровь и очень красивое. Помню, мне понравился «Голодный дом» Митчелла.
А еще я в последнее время полюбила Грейди Хендрикса, хотя он повторяет свой любимый троп из книги в книгу.
Кажется, я не большой поклонник жанра.
Наталия Осояну:
На самом деле, есть классика, признанные столпы жанра, есть просто любимые книги (причем как малоизвестные, так и из числа упомянутых столпов), а есть молодые и дерзкие авторы, чей творческий путь начался относительно недавно, но они слишком хороши, чтобы обойти их вниманием…
Поэтому можно, с одной стороны, не оригинальничать и назвать «Дюну» Фрэнка Герберта как образец научной фантастики, «Властелина колец» Джона Р. Р. Толкина как образец фэнтези, «Волшебника Земноморья» Урсулы Ле Гуин как образец фантастического романа взросления (или, если хотите, янг-эдалта), «Князя света» Роджера Желязны как блестящий образец фантастики, выходящей за рамки традиции.
С другой стороны, можно упомянуть такие книги как дилогия «Сарантийская мозаика» Гая Гэвриела Кея, «Гномон» Ника Харкуэя, «Покой» Джина Вулфа, «Вокзал потерянных снов» Чайны Мьевиля, трилогию Йена Макдональда «Луна», трилогию Ханну Райаниеми «Квантовый вор»…
Выбрать из названного (а список можно без труда продолжить) один или несколько образцов я не могу, все эти книги слишком разные, и каждая на свой лад прекрасна.