На 33-й Московской международной книжной ярмарке в «Манеже» были объявлены лауреаты и победители премии «Московский счет». Большая премия присуждена Михаилу Гронасу за книгу «Краткая история внимания». Предыдущая книга, «Дорогие сироты», вышла в 2002 году. За нее автор получил премию Андрея Белого.
О метафизическом юморе, тихой силе пустоты, отсылках к Целану, метатекстуальности и звуковой алхимии в стихах Гронаса писали многие уважаемые люди. И если вы вдруг, как и я, не считываете аллюзии на Целана или плохо понимаете метафизический юмор, то эта статья для вас. Разберемся вместе, за что же дают такие почетные премии и, что более важно, почему и зачем можно и нужно читать стихи Гронаса.
С 1995 года Михаил Гронас живет в США. Преподает в Дартмут-Колледже, пишет научные работы и переводит. Этот факт биографии интересен, потому что отсутствие языковой среды проявляется в поэтике Гронаса и наделяет ее особой чертой, неким сиротством языка. Одиночество, пустота и отчаяние — основные мотивы, возникающие в двух книгах, опубликованных с разницей в 17 лет. Я отмечаю такой простой и очевидный факт как отсутствие языковой среды, потому что языковая среда — это тот сор, из которого часто растут стихи: случайный разговор в кафе, обрывок фразы, услышанный в автобусе, плакат, висящий на углу улицы. У Гронаса же пространство стихов наполнено тишиной и пустотой, фоновые шумы иностранной речи подавлены, автор или его лирический герой ведет беседу не с близким или далеким человеком, а с… речью, родным языком. Ниже приведено стихотворение из книги «Краткая история внимания».
П.
Мы стояли в очереди за
Молоком в криницах
И держали очи и глаза
Глубоко в глазницах.
Что же происходит, небеса?
Почему не кожа, а бумага,
Почему не целовать, а жечь,
И когда прольется ваша влага?
Ну-ка отвечай, родная речь!
Вечно отвечай, автоответчик,
Говори со мной, ори со мной,
Пустоты разметчик, тьмы разведчик,
В голове сидящий человечек,
Перегной коробки черепной.
И здесь мне хотелось бы оставить читателя наедине с этим стихотворением. Дать время подумать о столь любимом в нашей культуре образе поэта-пророка, повелителя глаголов (у Гронаса считывается легкая ирония по этому поводу, но образ все же есть, глаза и очи есть, жала только не хватает). А еще мне хотелось бы, чтобы читатель увидел непринужденную перекличку с Бродским. У того, как известно, зуммер вопил в ночи.
Мне становится не по себе от этих «толстых» намеков. Получается, Михаил Гронас знал заранее, что начну я свою статью с его биографической справки, особо выделяя факт иммиграции. То есть автор Гронас знает обо мне как о читателе заранее больше, чем я о нем как о поэте и заботливо подсвечивает в своих стихах привычные и ожидаемые образы. Возможно, поэтому ему куда интереснее обращаться к речи, нежели ко мне. Речь не разгадана, а читатель весьма предсказуем.
Еще одна черта, воспитанная автором в своих стихах, это умение удивиться многозначности слова или выражения и сообщить это удивление читателю. Кажется, так может удивляться только человек, для которого язык не стал привычным. Или исследователь языка, коим и является Гронас. Меня почему-то бесконечно трогает эта поэтическая фраза: «ты растешь над собой, как прибой…» (стихотворение из книги «Краткая история внимания» приведено ниже). Многозначность, созвучие, сравнение — автор даже не пытается спрятать простые приемы, с помощью которых сделана эта поэтическая фраза. Но даже понимая, как это сделано, не перестаешь очаровываться.
***
Все движения, звуки вокруг и через
Открывают грудную клетку и череп,
И сознание — стекловидное тело —
Выкатывается за пределы тела.
Но почти не заметив пропажи поклажи,
Ты растешь над собой, как прибой
на безлюдном пляже,
И на мутную воду садятся безутешные чайки
Для минутного отдыха от пустоты и отчаяния.
В новой книге, как, впрочем, и в предыдущей, много таких любовных обыгрываний слов и созвучий. В них нет нарочитости, это скорее исконность поэтического языка, исследованная и зафиксированная Гронасом. И часто это обыгрывание преподносится безо всякой иронии, как, например, в стихотворении из книги «Дорогие сироты».
***
дорогие сироты,
вам могилы вырыты
на зеленой пажити
вы в могилы ляжете
и очень нас обяжете
очень нас обяжете
И еще одна, наверно, самая привлекательная для меня как для читателя черта — это минимализм Гронаса. Стильный, дорогой минимализм. Когда белого пространства на листе больше, чем черных закорючек. Когда стихотворение читается на одном дыхании, а потом его хочется перечитывать снова и снова, потому что смыслов больше, чем слов. Такой эффект достигается за счет умения автора работать с концептами (содержательной стороной слова, понятием, которое несет всю сложную философскую нагруженность этого слова в культуре и языке). Самое популярное на просторах интернета стихотворение Гронаса из книги «Дорогие сироты» построено именно на концептах. Оно абстрактно донельзя, но при этом вызывает живой эмоциональный отклик у читателя. И даже не потому, что читатель предсказуем и жалостлив, а потому что он — носитель языка и культуры, и каждое слово-понятие в этом стихотворении для него наполняется бесконечными и родными смыслами.
* * *
что нажито — сгорело: угли
пойду разгребу золу может найду железный рублик (давно не в ходу) или юлу
в бывшем детском углу
а на бывшую кухню не сунешься — рухнет: перекрытия слабые, основания, стояки
мы мои дети мои старики оказались на улице не зная куда и сунуться
впрочем господь не жалеет ни теплой зимы ни бесплатной еды
оказалось, что дом был не нужен снаружи не хуже
и всё потихоньку устраивается
наши соседи — тоже погорельцы
они
отстраивают домишко
не слишком верится в успех этой новой возни: они ж не строители а как и мы погорельцы но дело даже не в том а просто непонятно зачем им дом — будет напоминать о доме
дома о домах люди о людях рука о руке между тем на нашем языке забыть значит начать быть забыть значит начать быть нет ничего светлее и мне надо итти но я несколько раз на прощание повторю чтобы вы хорошенько забыли:
забыть значит начать быть
забыть значит начать быть
забыть значит начать быть
Читательские наслаждения описаны и сомнению не подлежат. Но, возможно, у людей пишущих все еще остался вопрос: зачем его читать? Разумеется, не для того, чтобы спрогнозировать вкусы жюри различных высоких премий. Чтение Гронаса — это прививка от многословия, пустословия и прочих поэтических грехов. Возможность посмотреть на осознанную работу с формой и содержанием и понять мастерство как концепт, который каждый наполнит своим индивидуальным смыслом.