В конце 2021 года в Creative Writing School проходил конкурс на получение стипендий в весеннюю мастерскую «Как писать о кино и сериалах» Антона Долина* и Егора Москвитина. Представляем работу-победитель.
Конкурсное задание
Вам нужно написать рецензию на фильм или сериал, вышедшие в 2021 году, и приложить к конкурсной заявке.
Марк Ситнер
Коллеги, добрый день. Посмотрел, наконец-то, «Дюну». И прежде чем я начну свой ideology rant, я хотел бы остановиться вот на чем. Кто такой Франкт Герберт? Американский мальчик, родившийся в 1920 году, все свои формирующие года проведший в эпоху Великой депрессии, после, отслужив шесть месяцев Второй мировой в инженерных войсках на флоте в качестве фотографа, комиссованный по здоровью. Уже сейчас внимательный ум может отметить, что одной из главных тем его жизни, не то что даже художественного пути, а именно жизни, будет статус героя. Кто такой герой? Почему он герой? Почему люди сражаются и умирают? Снятый спустя шестьдесят лет фильм также ищет ответ на эти вопросы. Но здесь нам необходимо привести ещё одну, последнюю, биографическую справку. В 1949 году Герберт вместе со своей женой переезжает в Калифорнию, где знакомится с психологом Слеттери (oh what an irony), который, в свою очередь, знакомит Фрэнка с учениями Фрейда, Юнга, Ясперса и Хайдеггера. Идеи Фрейда и Юнга в фильме видны вполне прозрачно, собственно, они являются двигателями сюжета, но об этом позже. Не имея возможности в течение короткой рецензии на фильм сколько-нибудь подробно остановится на философии Хайдеггера, отметим его ключевые идеи: вброшенность, то есть необоснованное ничем наше пребывание в этом мире, и Бытие-тут, то есть наше переживание мира, который нами воспринимается как данность. Эти идеи в фильме представлены самой планетой, безбрежной песчаной дюной с вечно бороздящими ее пески червями, буквально безликими хтоническими силами природы, беспричинно и необратимо пожирающими все живое на планете. Идея Ясперса об Экзистенции, бесконечной свободе человека, который, столкнувшись с рационально непознаваемым, совершает акт веры, легко обнаруживается в Поле Атрейдесе, который хоть и выглядит секулярным красавчиком, однако же, функционально выполняет роль пророка, ведущего и ведающего больше других, с одной стороны, с другой, являющийся контейнером (объектом) веры для народа Аракиса, который видит в нем своего пророка из Медины. Однако же, не будем превращать эту рецензию в бесконечный панорамный план песчаного океана, и посмотрим, наконец, на сюжет фильма.
Фильм открывается фразой «Сны — послания из глубин». Здесь уже заключены и идея Фрейда о том, что сны есть способ коммуникации с глубиной собственной психики — подсознательным, и идея Юнга о коллективном бессознательном, которое и определяет набор образов, доступных для представления в воображении индивидуального человека.
После экспозиции, посвященной истории Свободных (freemen звучит тем комичней, что от лица men говорит Зендая, бравая воительница и живущая во снах Пола профетическая фигура, олицетворение судьбы и, шире, планеты Аракис в целом), мы переносимся в утреннюю залу герцога Атрейдеса, где нам показаны его сын Пол и женщина в неопределенном статусе (pourquoi il faut que elle est appelée une concubine? C’est le mot vraiment barbare et offensant) — «наложница», что звучит с излишним восточным колоритом. Собственно, оригинальное слово, скорее, «сожительница» (i.e. конкубина), звучит с характерным юридическим постсоветским привкусом, поэтому, увы, мы имеем герцога и наложницу, а ведь одно только сочетание этих понятий вместе в былые времена могло бы служить названием оперетты. Впрочем, к этому мы ещё вернёмся.
Итак, мать — Джессика, сестра ордена Иезуиток, так сказать, и ее сын Пол завтракают. Затем мать приказывает сыну использовать Голос — способность Иезуиток, которая заключается в подчинении воли другого человека посредством своего голоса. «Скажи мне дать стакан воды», — говорит мама. Очевидно, что это первое испытание и что именно этому — обретению своего голоса (ах, этот романтизм) — и будет посвящен весь фильм. Конечно, как и положено, Пол приказывает, но он ещё не вполне овладел этой способностью, поэтому его желание исполняется лишь наполовину, и за стаканом ему приходится протянуть руку. Я хотел бы остановиться на этой сцене подробнее, потому что она, как голограмма, содержит в себе весь фильм и высвечивает основные идеологические линии напряжения. Во-первых, мама даёт стакан воды сыну и, хотя, безусловно, придет время и для обратного действия, однако же, культ молодости берет свое. Сын приказывает матери, а она хочет этого приказания, но не получает. Qui charmant! Как будто бы римские «нравы предков» вновь воскресли в наш просвещенный век. Во-вторых, Голос. Ох, как будто бы огонь с герба Ордена Иезуитов жжет меня, чтобы я рассказал вам историю Игнатия (ignus — лат., «огонь») де Лайолы, основателя ордена Иисуса, однако же, я удержусь. Отмечу лишь, что подобно слову писания, наставляющему грешников, Голос — есть нечто вроде гипнотического воздействия. И это не случайно. Голосом пользовался Яхве на горе Синай, Мухаммад голосом передавал слова Аллаха. Голос — есть нечто сугубо человеческое, производимое нашим телом, то есть являющееся отдельным от сознания и мозга (в отличие от глаз, сетчатка которых есть кора полушарий), другими словами, голос — одновременно и часть внешнего мира, как звуковая волна, и часть внутреннего мира — как интенция человека. Впрочем, нам пора отправляться дальше.
Если дорогой читатель столь терпелив и искушен, что дочитал до этого предложения, следует это, безусловно, вознаградить. Оставим метафизические аспекты мира «Дюны» и перейдем к сугубо материальным вещам: экономике и технологиям.
Первое, что бросается в глаза, это спектакулярность технологии звуковых щитов. Кого они вообще спасли в этом фильме? Кажется, что ко второй трети повествования каждый удар наносит критический урон, и баф защиты от «быстрых» ударов не засчитывается. В итоге Джейсон Момоа, играющий Дункана Маклауда, рубит всех на куски, несмотря ни на какие щиты. Хотя в начале фильма было заявлено, что только дробящий удар проходит через эту броню. Понятно, что это реализация технологии лат из XIV века, когда рубить или колоть рыцаря не имело смысла. Однако, в итоге вся технология выглядит рудиментом, потому как все противники Атрейдесов ее легко обходят. Сказав о недостатке, стоит упомянуть и достоинства. Вообще, по-моему, лучше всего у Вильнева получаются две вещи: панорамные виды природы и летящие на их фоне вертолеты. Подобно гадюкам, черные вертолеты в Сикарио скользили по мексиканской пустыне, неотвратимо настигая пикапы-жуки. Здесь метафорика технологии как продолжения природы достигла своей окончательной формы: вертолеты-стрекозы, их звук, вообще все сцены, которые с ними связаны — это сильнейшее впечатление фильма. Есть, однако, в произведении и фантастическое допущение. И оно играет центральную роль в идеологическом посыле.
Речь о технологиях фрименов. Откуда у них промышленные товары, в, простите, товарных количествах? Пластик, металл, конденсаторы для колотушек? На этой планете нет промышленности за пределами добывающих факторий, к которым фримены не приближаются и этого же требуют от колонизаторов. Ох, эти люди пустыни. За фильм вы не один раз услышите: «Это сила пустыни», «это путь пустыни», «это пустыня».
Пропуская все аттракционы фильма, а их немало, напоследок, остановимся на последней значимой сцене фильма. После гибели всех Атрейдесов, в результате интриг и предательства Пол и его мать оказываются в пустыне, где, сюрприз, находят фрименов. После первоначальной конфронтации фримены соглашаются провести чужаков до своего убежища. Однако же, не тут-то было. Правая рука лидера, будучи побежденным в изначальной схватке, требует сатисфакции. Ах, эти руссоистские благородные дикари, свободные от всяких зол цивилизации (кроме промышленности). Право слово, сколько благородства, какие необычные, но, без сомнения, возвышенные ритуалы, вроде кровной мести и плевков в знак уважения. Вообще, этот троп, кристаллизованный в опере Рамо «Галантные Индии», давненько не захаживал в наш просвещенный мир, все-таки интерсекционализм блюдет постколониальную тематику. Но Вильнев — гений, клетка, а поэтому ему можно, клетка. Да и к тому же арабы белые, согласно цензу США 2020 года, так что, вроде как, прилично.
Итак, rite de passage юного Пола. После того как Зендая даёт герою нож из зуба пустынного червя, Пол понимает, что его судьба — это стать одним из фрименов. Вообще кинжал — это главная инсигния в фильме, это, в сущности, обещание императорской власти Пола. Ценой обряда посвящения является смерть благородного дикаря. Обагрив руки в первый раз в своей жизни, став мужчиной и герцогом по праву крови, Пол идёт вместе с матерью навстречу судьбе — в поселение людей пустыни. На этом заканчивается первая часть «Дюны». В рамках целого произведения мы остановились на 2 сцене 2 акта — герой перешёл в мир неизвестного и доказал свое право на место в нём.
Завершая, я бы сказал, что с большим удовольствием посмотрел бы фильм про маму Пола. Ее фигура полна противоречий, она находится между долгом и чувством, между своими детьми, между своим будущим и прошлым. На ее фоне постмодернистский отец «я все понимаю, делай как хочешь» Лето выглядит карикатурой из букварей для гендерно-нейтрального воспитания. Он живой, весёлый, понимающий и рассудительный. Это, безусловно, достойный набор качеств, но абсолютно недостаточный, для того чтобы жить в мире «Дюны». Вообще, такое чувство, что карт-бланш на колониальную тематику был выкуплен продюсерами у феминистского лобби — такие фразы как «такая сила, и в каком-то мужчине», «прощай, юный мужчина» в устах главной Иезуитки создают впечатление, что в итоге окажется, что и нет никакого императора, и не было никогда. Это мудрый совет матриархов управлял империей все это время. С этой точки зрения можно представить идеологическую сверхзадачу фильма — рожать мальчиков все-таки можно, но воспитывать их должна мама. И такому избранному уже, конечно, можно доверить единоличную власть как в семье, так и в империи.
P.S. Один дорогой друг спросил меня: а что же такое бык, образ которого появляется в фильме в линии отца Пола? В терминах самого Пола, бык — это страх, который убьет тебя. В рамках истории рода Атрейдесов победа над быком — это цена, которую деду пришлось заплатить за свое право быть герцогом. Символично, что последнее, что видит Лето, отец Пола, перед самоубийством — это голова быка, висящая над ним.
*Признан иноагентом на территории РФ