Аделина Ильинична прилетела в конце октября. Заглянула в окно: Ира сидит в кресле, читает. Мишенька катает по полу желтый грузовик. А рядом этот. Играет на приставке. Вот уж, послала нечистая зятя-дурачка.
Церемониться не стала, постучала громко, напористо. Мишенька поднял личико, разулыбался.
— Бабушка прилетела!
— Мама! — Ира распахнула окно. — Ну ты что, не можешь по-человечески, в дверь? А если соседи увидят? Пятый этаж!
— Как увидят, так и развидят. Соседи ей важны. А что мать родная черт-те откуда летела, это ей плевать. Ух, сладенький мой, любименький! — Аделина вылезла из ступы, обняла внука, вдохнула родной аромат. — Никогда таким не будь. Спроси: не замёрзла, бабуля? Не устала?
— Здравствуйте, Аделина Ильинична, — сказал этот, поднимаясь. — Как долетели? Не замерзли? А то погода…
Аделина отвечать не стала. Перебьется. Щелкнула пальцами, пыхнула огнем, и на столе выросли подарки: серьги с ведьмиными камнями, варенье из молодильных яблок, чертята на палочке для Мишеньки. И жилет из козлиной шерсти.
— Спасибо, что прилетела, мам, — сказала Ира виновато. — Только, вроде, наладилось, и вот опять… С Мишкой дома невозможно работать…
А работать надо. Аделина понимала: ипотека, кредит за машину, коммунальные. Цены на продукты видела в супермаркете. А Миша то гулять хочет, то кушать, то вайфай выключит, то в камеру влезет.
Освоилась быстро. Все успевает: и с внуком, и по хозяйству, и обед приготовить, и Мишеньке перед сном почитать. А ведь немолодая уже: нога скрипит, давление желчи скачет. С утра белены хлопнет двадцать капель, и вперед.
***
Аделина встала пораньше, наварила манной каши на речном молоке. Пока дочь не видит этой, извините, антисанитарии.
— Бабушка. — Миша облизнул ложку, причмокнул.
— Что, любонька?
— Ты детей ела?
— А как же. Конечно.
— Я все слышу! — крикнула из комнаты Ира.
— Так это когда было!
— Меня ещё не было?
— Тебя не было… мамы не было… Даже президента ещё не было.
— Иванушку съела?
— И Иванушку, и Аленушку. Всех съела. И ты кушай, кашка остывает.
Вошла сердитая Ирина.
— Никого бабушка не ела, не слушай, Миша.
— Так а что ж? Время другое было, дети другие. — Аделина развела руками.
— Плохие дети?
— Плохие, внучек. Кушали плохо. Непослушные. Грязные.
— Теперь он решит, что непослушных и грязных детей можно есть.
— Миша — умный мальчик, знает, что грязное есть нельзя. Особенно сейчас, вон чего в мире творится. А ты бы лучше подумала, почему он все про детей талдычит.
— И почему же?
— Общение ему нужно, вот почему. Думает: куда все детки подевались?! Бабушка съела!
— Так где ж я ему деток возьму? Карантин!
— Раньше надо было думать. Сразу много рожать.
— Сама что-то не особо рожала.
— У меня выбора не было. Я что в капусте было, то и взяла. Сравнила тоже.
— Ой, все. — Ира дернула плечом. — Соберётесь лететь гулять, не забудь Мишу пристегнуть,
И хлопнула дверью.
Сама выросла непристегнутая, и ничего, думала Аделина, защёлкивая на внуке ремень безопасности. Хотя, может, потому и нервная.
Аделина кружила над леском, Миша в ступе радостно повизгивал. Скормил булочку налетевшим гусям-лебедям: те за месяц на белом хлебе разжирели, стали ленивые, неповоротливые. Вот какой мальчик, все отдаст. Добрый, ласковый. Одинокий. Мать вечно дерганная, отец — одно название. Бабушка и так старается, и эдак, а сколько можно круги наяривать да шишки в ежей превращать? Надо что-то делать.
Вечером этот, как всегда, закончил работать, выключил компьютер, пришел на кухню.
— Есть чем поживиться, Аделина Ильинична?
Аделина ему полную тарелку овсянки — шлеп! Хотел было возмутиться, но передумал. Вздохнул, сел за стол.
— Спасибо.
После первой же ложки уши у него вытянулись, съехали на макушку. Затем удлинилось лицо, почернел нос, глаза затянуло поволокой. После десятой — ложка выпала из копыт, табуретка хрустнула, он заржал и изумленно посмотрел на тещу.
— Миша! — крикнула Аделина. — Иди скорей, папа играть хочет!
Потом пила чай с шоколадкой, любовалась закатом и слушала, как Мишенька в комнате заливисто хохочет: «Но, лошадка, но!»
Зять оказался не таким уж и дурачком. Хватило буквально ещё пары упражнений: раз побегал хомяком по пластмассовому лабиринту, второй — попиликал музыкальной пирамидкой. После шепотом жаловался Ире в ванной, а та его отчитывала:
— И что с того, Вадик? Ну, побыл ты пару часов радужной пирамидкой, не умер же?! А ребенку сколько радости.
— Ира! Какая пирамидка?! Ему уже четыре!
На следующий день приволок коробку лего, весь вечер собирали. Затем набор для выращивания минералов. Ещё аквариум с рыбкой, телескоп, шахматы, книжек всяких разных, тетрадок, карандашей. Вечерами дома возятся, не разгонишь: играют, рисуют, строят чего-то, буквы учат. По выходным прямо с утра то на горку с санками, то на озеро на коньках, то в лес на лыжах. О приставке и думать забыл.
Аделина не нарадуется.
***
В конце февраля праздновали день рождения. Ира испекла торт, Вадим торжественно вручил коробку, перевязанную лентой. Аделина открыла и ахнула — айфон!
— Это ещё не все!
Миша, сияя, потащил ее к телескопу. Аделина взглянула в окуляр:
— Ух ты! Красота!
— Дарю тебе звезду! Выбирай!
— Любую?!
Ткнула наугад. Миша убежал, вернулся с листком бумаги. На листке старательно выведено золотым фломастером: «Сирфкат на звизу кнутую палцм. Выдан башкин дераждени».
— Ты и писать уже умеешь?!
До чего прекрасный ребенок! Аделина смахнула слезу, чмокнула Мишеньку в макушку. Вадим бахнул хлопушкой, Ира крикнула ура. Потом пили чай с тортом, играли в карты и пели караоке.
Когда Аделина уже почти спала, вдруг зазвонил телефон. Под длинным незнакомым номером высветилось: «Возможно, Бог».
— Аделина Ильинична? — Голос был приятный, ласковый. — Это вас Бог беспокоит. Вам удобно сейчас говорить?
— Кто беспокоит? — переспросила Аделина слабо.
— Ну, Создатель… Творец.
— А… да… Здравствуйте.
— Добрый вечер. Тут поступила информация, что вам принадлежит звезда… эм… номер 334452. Так?
Аделина молчала. Вам виднее…
— Дело в том, что вокруг вашей звезды вращается планета. Почти как Земля, чуть поменьше. Обитаемая. Как раз ваша специализация: непослушные дети, добрые молодцы, красные девицы. Так что вынужден вас прибрать. Понимаете, о чем я?
Аделина понимала. Только что ж так скоро? Так вот чего сердце с утра тянуло…
— Словом, очень на вас рассчитываю. Вы отлично справились с предыдущим проектом, пора начинать новый. Я знаю, это довольно неожиданно. Но и вы меня поймите. Дефицит ресурсов. Транспорт подадут в шесть утра.
Всю ночь Аделина тихонько бродила по квартире, наводила чистоту, раз сто поцеловала спящего Мишеньку, аккуратно заправила постель и сложила сумку. Потом взяла карандаш и бумагу. «Завещаю дочери Ирине ступу, помело, участок земли с избой на курьих ногах и видом на Молочную реку». Оставила на столе.
Когда небо сделалось оранжевым, взглянула на часы: пора. За стеклом новомодная космическая ступа, вся в огоньках и фонариках, как новогодняя ёлка, бесшумно приплясывала и подмигивала. Аделина распахнула окно, впустила морозный воздух, посмотрела, как кружится по комнате ледяная пыль. Потом перелезла через подоконник, плотно прижала раму, чтобы не надуло, поудобней устроилась и взмахнула новеньким сверкающим помелом.
Лететь ей теперь долго. Она, конечно, разогналась до скорости света, но от этого связь с родными получается односторонняя. У Аделины пройдёт час, а на Земле — лет десять. Ирочка сначала каждую минуту звонила, все плакала: как же так, мам, без тебя одиноко. Потом реже, на годовщину и если радость какая. Дочка родилась, Аделькой назвали. Миша как-то набрал: а круто мы с тобой, ба, летали! Вот он уже в институт поступил. Вот Аделечка замуж вышла, только муж бестолковый попался. Пролетала туманность Ориона, Ира звонит: освоила наконец ступу, сгоняли с Вадькой, избушку твою поймали, отмыли, блох вывели. С яблоней потрепались. Яблоки кислые — ужас! Мишкина дочка морщится, но ест…
Рецензия писателя Дениса Гуцко:
«Рассказ шикарный — но я, признаться, ждал другого финала. Нынешний хоть и выписан стильно, как и весь текст, а всё-таки работает на понижение. Бог, даже если он звонит на новенький айфон – в любом случае Deus ex machina, приём, ставший олицетворением простого разрешения сложного сюжета: автор закрутил так, что раскрутить уже не в силах — и вводит могущественного персонажа, который решает всё сразу. Мне в какой-то момент показалось, что звонит не кто иной как «этот» — зять, уставший от тёщи. Пытается сплавить или решился её разыграть. А она сначала верит, что разговаривает с Богом, собирается на звезду. А потом обман раскрывается. И тут, собственно, начинается самое интересное: «этому» приходится держать ответ. На мой взгляд, такой поворот добавил бы рассказу блеска.
В стилистическом плане текст почти безупречен. Особенно хороши неожиданные и очень смешные реплики:
— Ира! Какая пирамидка?! Ему уже четыре!»
Рецензия писателя Романа Сенчина:
«Что ж, превосходный рассказ! С выдумкой, неожиданными поворотами сюжета, остроумный, с хорошим повествовательным языком. Рад, что нигде не сбились на другого героя — везде мы видим происходящее через Аделину. Прекрасный эпизод превращения зятя в игрушки для внука. Бедный Вадим, и в то же время уморительно, особенно про пирамидку…
В общем, замечательно. Никаких огрехов я не заметил. Разве что в финале упущен из виду зять Вадим. Стоило бы его упомянуть. Что с ним стало, как он изменился. Бабушка ведь невысокого о нем мнения…
Кстати сказать, финал — начиная со звонка Бога — несколько скомкан. Наверное, это из-за ограничений объема. И вообще Бог и, по сути, Баба-Яга, они ведь несколько на разных полюсах. Добро и зло, хотя Бог и создал в том числе и зло. Здесь стоит подумать. А так — отлично!»