— Да, так и не появился. Со своей шалавой встречать будет. Не плачу я! Лук режу для оливье. А Кольку даже и не жду. Вон, костюм его любимый на мусорку вынесла, хватит с меня этих спектаклей. Ну да, традиция. И что? Мы вместе двадцать лет были. Если он смог выкинуть наши отношения, то и я могу выбросить остатки его мечты. Ничего, вдвоем с Павликом замечательно встречу. Макс? С друзьями будет. Да пусть уходит. Он так вымахал в прошлом году, на Кольку стал похож жутко. И ростом, и голосом. Теперь, вон, так же решил, что семья ему не нужна.
Макс встал с дивана, на котором вместе с братишкой мастерил бумажные снежинки и гирлянды из мандариновых корок, взял со стола пульт от телевизора и зажал кнопку громкости. «Мне нравится, что вы больны не мной», до этого момента приятно звучавшее на фоне, оглушило квартиру.
— Сделай потише, я разговариваю. — Из кухни в запачканном свеклой фартуке выглянула мама.
— Да, мы слышим. Так складно врешь. Могла бы и дверь закрыть. — Макс демонстративно увеличил громкость еще на пару пунктов.
— Перезвоню. — Мама коснулась наушника, завершая вызов, прошла через гостиную к телевизору и выключила его. — Я вру?
— Конечно. Все надеешься, что вернется, и ты снова его простишь. Забудь уже! По-настоящему, а не только на словах. И ты тоже. — Макс посмотрел на Павлика, вырезающего очередную снежинку, — Не будет сегодня ни папки, ни Деда Мороза! Новогодних чудес в реальности не бывает! Мы никогда ему не были нужны. Хватит цепляться за этого урода.
Макс замолчал, услышав, как Павлик громко зашмыгал носом. А через секунду на бумаге в руках братишки начали расплываться мокрые пятна.
— Доволен? Довел брата. — Мама ринулась обнимать подрагивающие плечи Павлика.
Максу хотелось крикнуть, что пора взрослеть, а не плакать, но он сдержался и, развернувшись, ушел в коридор. Сам Макс еще ребенком догадался, в какие «командировки» ездит отец: если по приезде на столе стоял свежий букет цветов — значит, был запой на даче у друзей, если в квартире появлялось что-то новое и дорогое — бытовая техника, шуба, ювелирное украшение, — пришел конец очередному роману. Да и с младенчества он был свидетелем родительских скандалов, за неимением старшего брата, который бы вовремя уводил его погулять. Макс натянул кроссовки, схватил с вешалки пуховик и вылетел из квартиры. Так и не дождавшись лифта, рванул по лестнице, одеваясь по пути.
Ему хотелось убраться подальше от этой квартиры, где отца не было уже три месяца, но где он отчетливо ощущался сегодня. В периодическом быстром стуке ярко-красных ногтей по экрану молчащего айфона. В стишке для Деда Мороза, который Павлик тихо бубнил в последние дни, думая, что его никто не слышит. В разнообразных салатах, соленьях, нарезках, бутербродах на тарелках из праздничного сервиза, плотно заполнивших стол в гостиной — без отца они не смогли бы съесть все это и за несколько дней. В запотевшей бутылке водки на верхней полке холодильника.
Улица встретила Макса зимней сказкой. С неба падали крупные белые хлопья, похожие на те, что Павлик обычно ел на завтрак. Ветки деревьев стремились к земле из-за тяжести укрывшего их снега. Двор мерцал под светом фонарей. Проходя мимо мусорки, Макс заметил картонную коробку, стоящую около небольшой кирпичной стены, отделяющей баки от детской площадки. На картоне размашистым почерком отца было написано «Реквизит». Макс остановился и, немного потоптавшись на месте, приминая свежий снег, все же решился и подошел к коробке. Схватив ее, он вернулся к лавочке у подъезда.
Макс отчетливо помнил тот далекий первый раз, когда прозвенел дверной звонок, и на пороге возник Дед Мороз. Он пробасил «Хо-хо-хо» и протянул Максу новенький конструктор, о котором тот мечтал с лета. Следующие часы были полны смеха, волшебства и счастья. Дед Мороз показывал фокусы, вытаскивая конфеты из-за уха Макса, рассказывал про жизнь на Северном полюсе и про приключения, без которых не обходилась ни одна доставка подарков. Он даже уговорил маму выдвинуть елку на середину гостиной и устроить вокруг нее хоровод.
Вначале Макс считал Деда Мороза настоящим, потом стал замечать отсутствие отца во время волшебных визитов и вскоре понял, кто скрывался под шубой и густой бородой. Но это открытие его не расстроило. Нет, он наоборот обрадовался, узнав, что его отец может так забавно шутить, так крепко обнимать и смотреть с такой теплотой, пускай лишь и раз в год. В последующие несколько лет Макс с нетерпением ждал Нового года и с удовольствием подыгрывал отцу. Но однажды мама сказала, что Макс стал слишком взрослым, и визиты прекратились. Теперь вместо Деда Мороза праздник с ними проводил папа, накатывающий рюмку водки еще в начале вечера и до самого его конца игнорирующий семью. Он только смотрел телевизор и громко критиковал игру актеров.
Когда родился Павлик, Макс радостно подумал, что скоро Дед Мороз вернется в их квартиру. Так и произошло. Но Макс не учел одного — он больше не был восторженным участником волшебства, а стал внимательным зрителем, подмечающим то, чего не видел ранее. Например, как отец с большим теплом смотрит на шубу, доставаемую из коробки после годовой разлуки, чем на Павлика, протягивающего ему самодельную фигурку оленя. Или как ласково движутся пальцы по вышитым золотистым узорам и по белому меху на рукавах и как неловко они гладят братишку по волосам за рассказанный стишок.
С каждым Новым годом Макс сильнее убеждался, что смыслом представления для отца была не радость его ребенка, а недолгое воссоединение со своей мечтой. Мечтой о карьере актера, оставленной после внезапного рождения Макса и свадьбы, но не позабытой, бережно хранимой в душе, истинной любовью отца. Наверное, мама тоже это осознавала и втайне верила, что если не к ней, то к шубе и зрителям может вернуться отец. Но, потеряв надежду за пару часов до Нового года, отнесла реквизит на помойку.
Макс стряхнул с коробки снег, открыл ее и погладил мягкую красную ткань. Ему не хотелось признавать, но он скучал по тем временам, когда бросался обнимать пришедшего Деда Мороза, искренне веря, что сейчас все внимание и любовь отца будут сфокусированы на нем.
И в этот момент, сидя в обнимку со старой грязной коробкой на промёрзлой скамейке, медленно превращаясь в сугроб из-за нескончаемого снегопада, Макс наконец-то понял чувства братишки, весь вечер косящегося то в сторону коридора, то на часы. Отчаянно ждущего Деда Мороза. Макс достал из кармана смартфон и окоченевшими пальцами с трудом набрал СМС друзьям: «Сегодня без меня».
***
Макс ждал, не решаясь снова нажать на дверной звонок. Он прислушивался к невидимым шагам, нервно поправлял шубу, надетую прямо на пуховик. И судорожно натягивал бороду с усами до нелепого высоко, а шапку наоборот двигал ниже и ниже на лоб, пока пришитые к ней белые кудри не полезли в глаза.
Наконец-то дверь открылась. В проеме стояла мама, уже без фартука, зато с накрашенными губами.
— Колька? — взволнованно спросила она.
— Макс, — ответил он, окончательно теряя веру в свою затею.
— Ты зачем это взял? — прошипела мама.
По ее вмиг похолодевшему взгляду Максу показалось, что она сейчас ринется, вцепится и начнет срывать с него костюм, что его запорошит проклятиями, как только что на улице снегом. Но тут в коридоре с криком «Дед Мороз!» появился Павлик и, выбежав на лестничную площадку, схватился за шубу. Макс наклонился и поднял братишку на руки, чтобы тот не заметил кроссовки, выглядывающие из-под подола.
— Хо-хо-хо, малыш! Ты хорошо себя вел? — произнес Макс, стараясь говорить сказочным басом, подражая прошлому хозяину костюма.
— Папка, это же ты? — прошептал Павлик, уткнувшись в меховой воротник.
— Конечно, я, кто же еще? — так же шепотом ответил Макс, глядя поверх светлой макушки на маму, молча уходящую вглубь квартиры.