Зачем в художественной книге нужны описания еды, и можно ли обойтись без них? Сразу ответим на второй вопрос — можно, но такой текст будет скучным и неправдоподобным. Герои могут вовсе не есть, — к примеру, если они роботы, — но люди вряд ли смогут обойтись без пищи, а значит, им придется сесть за стол хотя бы один раз за книгу. Пища — важнейшая часть нашей повседневной жизни, с ней связано множество ритуалов. Ни один праздник, как правило, не обходится без особенного меню.
Еда в художественном тексте может выполнять самые разные функции. Зная, как правильно использовать такие описания, можно сделать рассказ более глубоким, текстурным — таким, в который хочется погрузиться с головой и остаться подольше. Деление на функции — условное, так как часто один и тот же описательный эпизод может выполнять сразу несколько задач. Разбираемся, какие роли может играть еда в тексте. А чтобы прочувствовать праздничную атмосферу, — обратимся за примерами к книгам, где есть место новогодним и рождественским застольям.
Еда маркирует время
Часто еда становится атрибутом времени, указывая на ту или иную эпоху. В тексте это может выглядеть по-разному: от описаний забытых блюд, которые сейчас уже не готовят, или популярных продуктов, до застольного этикета и пищевых привычек. Читая классику или современную прозу в историческом сеттинге, мы можем представить себе, что ели и пили люди в средние века, в Викторианскую эпоху, в начале XX-го века и т.д. А у знатоков получится даже отличить тот или иной временной отрезок, просто прочитав сцену приема пищи (или его отсутствия).
Эффектно передать атмосферу времени помогают праздничные приготовления и застолья — в том числе по случаю Рождества. Традиционно в этот день стол должен был ломиться от изобилия. Люди всех сословий тщательно готовились к празднику, заранее покупали лучшие продукты, готовили любимые блюда. За примером обратимся к Диккенсу и классической «Рождественской песни в прозе». Этой повестью Диккенс основал новый жанр святочного рассказа, который распространился по Европе, а позже добрался и до России. В «Песне» писатель в деталях воссоздал дух Рождества — доброго семейного праздника, когда люди друг друга прощают, и все обязательно заканчивается хорошо. Это то Рождество, каким мы его знаем и любим.
А вот показательная цитата — главный герой Эбенизер Скрудж вспоминает один из праздничных ужинов своей молодости.
«На полу огромной грудой, напоминающей трон, были сложены жареные индейки, гуси, куры, дичь, свиные окорока, большие куски говядины, молочные поросята, гирлянды сосисок, жареные пирожки, плумпудинги, бочонки с устрицами, горячие каштаны, румяные яблоки, сочные апельсины, ароматные груши, громадные пироги с ливером и дымящиеся чаши с пуншем, душистые пары которого стлались в воздухе, словно туман».
Сегодня мы с трудом представляем себе застолье подобного масштаба, но во времена Диккенса такие званые вечера среди богачей были обычным делом. А вот меню бедняков выглядело куда скромнее, от этого их отношение к еде было более трепетным. Те, кто не мог позволить себе изысков, ценили то, что имели. Вот, к примеру, интересный момент — сцена с жареным гусем.
«Тем временем юный Питер и двое вездесущих младших Крэтчитов отправились за гусем, с которым вскоре и возвратились в торжественной процессии. Появление гуся произвело невообразимую суматоху. Можно было подумать, что эта домашняя птица такой феномен, по сравнению с которым черный лебедь — самое заурядное явление. А впрочем, в этом бедном жилище гусь и впрямь был диковинкой».
Кстати, жареный гусь — еще одна временная примета (каких в тексте очень много). В викторианскую эпоху эта птица была главным рождественским блюдом. Дело в том, что многие фермеры держали именно гусей, так как разводить их было выгоднее, чем кур. Эти птицы поедали рыхлое зерно на уже убранном поле и были своего рода чистильщиками. К тому же, кур в зимнее время не кормили так интенсивно, поэтому к Рождеству гусь был самой упитанной птицей.
После колонизации Америки место рождественского гуся на столах англичан заняла индейка, а гусь, наоборот, перекочевал в Европу. Вот и пример из первой книги о «Гарри Поттере»: в праздничном меню Хогвартса фигурирует именно индейка.
«У Гарри в жизни не было такого рождественского пира. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и варёного картофеля, десятки мисок с жареным зелёным горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки, — и башни из волшебных хлопушек».
К слову о современности, посмотрим цитату из книги «Дневник Ноэль» Эванса Ричарда Пола.
«Я заказал ужин — салат из свеклы и клубники, и кусочек лосося — и откинулся на роскошную кровать. Гостиница была шикарная, как и все, в которых я останавливался. Со времен матраса на полу в недостроенном подвале и моей жизни в Солт-Лейке я проделал немалый путь».
Читая эту сцену, мы попадаем в совершенно другое время и сразу узнаем нашу современность. Герой встречает Рождество в гостинице и, не утруждая себя готовкой, заказывает на ужин модный салат. В одном коротком абзаце мы видим, как поменялись ценности, привычки, вкусы людей — никаких семейных посиделок и домашних блюд.
Обратимся к русской классике. Говоря о еде в литературе и зимних праздниках, нельзя не вспомнить Гоголя. Писатель относился к кулинарии с большой любовью, обожал итальянскую кухню и неплохо готовил, — и мастерски описывал еду в своих произведениях. Один из его современников сказал: «Если бы судьба не сделала его великим писателем, он сделался бы артистом-поваром». Некоторые блюда, которые встречаются в книгах Гоголя, нам малоизвестны или забыты. Приведу два примера из самой зимней повести писателя «Ночь перед Рождеством».
«Все наперерыв спешили рассказать красавице что-нибудь новое, выгружали мешки и хвастались паляницами, колбасами, варениками, которых успели уже набрать довольно за свои колядки».
И такой:
«Мешки, а с чем мешки, с книшами или паляницами?»
Паляницы и книш звучат экзотически. Но это популярные во времена Гоголя виды хлеба, который пекли на праздники специально для колядующих. Паляница — сдоба из пшеничной муки. Перед выпечкой ее слегка плющили и надрезали, чтобы появился «козырек». Книш — тоже хлеб из пшеничной муки, но с разной начинкой: с творогом, вареньем и даже кашей. Еда становится важной деталью, вмещающей в себя атмосферу времени. Она помогает автору обозначать действительность, а читателям — безошибочно ее считывать.
Примеры из современной русскоязычной прозы прибережем для финала, а пока идем дальше.
Еда отражает традиции
Еда — важнейшая составляющая культуры любого народа. Описание процесса приготовления и приема пищи дает автору обозначить страну, в которой происходит действие, и тем самым — чуть больше рассказать о героях. Узнавая обычаи, пищевые привычки мы больше узнаем о менталитете и ценностях людей и лучше их понимаем. У нас появляются определенные ожидания от сюжета, мы начинаем предугадывать поведение героев. Чтение художественного романа становится не просто развлекательным, но и познавательным.
У каждой страны есть свои традиционные блюда по случаю Рождества и Нового года. За примером из английской кухни снова заглянем к Диккенсу.
«И вот появляется миссис Крэтчит — раскрасневшаяся, запыхавшаяся, но с горделивой улыбкой на лице и с пудингом на блюде — таким необычайно твердым и крепким, что он более всего похож на рябое пушечное ядро. Пудинг охвачен со всех сторон пламенем от горящего рома и украшен рождественской веткой остролиста, воткнутой в самую его верхушку».
Без праздничного пудинга — или плум-пудинга — у англичан не обходится ни одно Рождество, а приготовление этого десерта — целый ритуал. Все начинается примерно за три недели до праздника — в последнее воскресенье перед адвентом. Его так и называют — Пудинговым воскресеньем. В этот день хозяйки замешивают тесто для пудинга — из хлебных крошек, говяжьего жира, добавляют изюм, орехи и пряности, а потом варят в тряпке в большом котле примерно шесть часов. Готовое блюдо убирают в темное прохладное место и регулярно поливают ромом. За счет рома и жира пудинг успешно доживает до Рождества.
Традиционный пудинг также можно увидеть на рождественском столе в Хогвартсе — вот продолжение упомянутой выше цитаты:
«Вслед за индейкой подали утыканные свечками рождественские пудинги. Пудинги были с сюрпризом — Перси чуть не сломал зуб о серебряный сикль, откусив кусок пудинга. Всё это время Гарри внимательно наблюдал за Хагридом. Тот без устали подливал себе вина и становился все краснее и краснее, и наконец он поцеловал в щёку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Гарри, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что её цилиндр сполз набок».
Пусть еда в мире волшебников появляется на столах сама собой, а некоторые блюда выдуманы, большинство из них навеяны реальными рецептами. Другой пример традиционного угощения — тоже из Диккенсовской «Рождественской песни».
«А затем снова были танцы, а затем фанты и снова танцы, а затем был сладкий пирог, и глинтвейн, и по большому куску холодного ростбифа, и по большому куску холодной отварной говядины, а под конец были пирожки с изюмом и корицей и вволю пива».
Упомянутые «пирожки с изюмом и корицей» — это сладкие пирожки минс-пайс, которые прочно ассоциируются с зимними праздниками. Они похожи на закрытые тарталетки, а под «крышкой» — начинка из самых разных сухофруктов и пряностей. Минс-пайс пекут в канун праздника, а вот готовить начинку начинают на несколько месяцев раньше, чтобы она успела «созреть». В качестве консерванта, как и в случае с пудингом, используют нутряной жир и алкоголь, поэтому выпечка не портится.
Продолжая гастрономическое путешествие по литературе, заглянем в другие страны — например, в Швецию. Рождественскую кухню скандинавов описала Астрид Линдгрен в повести «Эмиль из Лённеберги».
«Потом закололи большого откормленного поросенка, и тогда уж людям, по словам Лины, не осталось места на кухне. Там рядом с блюдами свиного студня, ветчины, копченой грудинки и другой вкусной еды громоздились горы пальтов, кровяной колбасы, свиной колбасы, жареной колбасы, зельца и, наконец, колбас, начиненных кашей и картошкой. А какое Рождество без можжевелового кваса! Он долго бродил в большой деревянной кадушке, в пивоварне. Пекли столько всего, что просто диву даешься: белый хлеб и сладкие хлебцы на патоке, хлеб ржаной и шафранные булочки с изюмом, простые пшеничные булки, пряники, особые маленькие крендельки, меренги — воздушные пирожные из белка — и пирожные с кремом. А еще готовили клецки. Всего не перечтешь».
В книгах Линдгрен всегда найдется место колоритным эпизодам с национальной едой. В «Эмиле из Лённеберги» подобные пассажи с перечислением блюд встречаются не раз. В этом отрывке собраны практически все традиционные угощения, но разберем лишь некоторые. В скандинавской культуре Рождество — это целая череда осенне-зимних праздников, которые начинаются в конце ноября и длятся до февраля. Один из них — день святой Люсии (13 декабря), несколько веков назад в этот день заканчивали осенние полевые работы и устраивали пир, готовясь к посту. Традиционно забивали свиней и гусей, поэтому такие блюда, как ветчина (или запеченный свиной окорок), студень, разные виды колбас, — сохранились в рождественском меню ещё со времён Средневековья. Лосось и фрикадельки стали появляться на шведских столах намного позже.
Еще одно шведское праздничное угощение — шафрановые булочки. Их тоже выпекали на день святой Люсии. Готовили из сдобного теста, добавляя специи и изюм. По одной из версий, именно за счет шафрана булочки получили особенный статус — раньше эта специя была очень дорогой.
Переместимся южнее — во Францию, и заглянем в Шоколатерию Вианн Роше из романа Джоанн Харрис «Леденцовые туфельки».
«На полках и прилавках расставлены традиционные тринадцать хрустальных блюд с рождественскими десертами – они сверкают, словно сокровища пиратов, точно золотые украшения с темными топазами. Черная нуга для дьявола; белая нуга для ангелов; мандарины, виноград, фиги, миндаль, мед, финики, яблоки, груши, желе из айвы, всевозможные mendiants, точно самоцветами, украшенные виноградинами и ломтиками фруктов; и, разумеется, мучная лепешка fougasse, испеченная на оливковом масле и разрезанная, как колесо, на двенадцать частей…»
Роман входит в цикл о еде, хотя практически во всех книгах Джоанн Харрис гастрономия играет отдельную роль в сюжете. Сама писательница выросла во франко-британской семье и в текстах часто обращается к кухням этих стран. Сюжет «Леденцовых туфелек» разворачивается в вымышленном городке на юго-западе Франции, поэтому и еда тут соответствует месту.
Рождество во Франции принято отмечать всей семьей, а праздничный ужин становится грандиозным событием. На стол принято ставить 13 блюд, — по количеству участников Тайной Вечери (в разных регионах состав меню может меняться). Героиня Вианн Роше обыгрывает традицию на прованский манер и ставит на витрину 13 десертов. Сладости готовят из нуги и меда, обязательно добавляют несколько видов орехов, фруктов и сухофруктов, — каждый из них символизирует один из четырех монашеских орденов и Иисуса Христа.
Другое традиционное блюдо, — Fougasse, или фугас, — буквально так и переводится: «мучная лепешка». По составу это скорее дрожжевой хлеб, похожий на итальянскую фокаччу. В тесто кладут разные добавки — от трав и пряностей до орехов и сыра, и запекают на оливковом масле. Фугас готовят по большим праздникам: на Рождество, Пасху, Пятидесятницу, а также на крестины и свадьбы. Вианн делит хлеб на 12 частей: по одной из версий, число снова отсылает к 12-ти апостолам. По другой, круглый плоский хлеб символизирует колесо года, а каждая часть — один из календарных месяцев.
За примером русских рождественских традиций обратимся к роману Ивана Шмелева «Лето Господне». Вот подходящая цитата:
«В Сочельник, под Рождество, — бывало, до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы, с медом; взвар — из чернослива, груши, шепталы… Ставили под образа, на сено (…) И в доме — Рождество. Пахнет натертыми полами, мастикой, елкой. (…) Я украдкой сбегаю в кухню. Широкая печь пылает. Какие запахи! Пахнет мясными пирогами, жирными щами со свининой, гусем и поросенком с кашей… — после поста так сладко. Это густые запахи Рождества, домашние (…) Второй день Рождества, и у нас делают обед — «для разных» (…) Постилают голубую, рождественскую, скатерть, и посуду ставят тоже парадную, с голубыми каёмочками. На лежанке устраивают закуску. Ни икры, ни сардинок, ни сёмги, ни золотого сига копченого, а просто: толстая колбаса с языком, толстая копчёная, селёдки с луком, солевые снеточки, кильки и пироги длинные, с капустой и яйцами».
Иван Шмелев вырос в религиозной купеческой семье. В романе он описывает свое детство, давая читателю совершить экскурс в прошлое и узнать о старых рождественских обычаях. Пойдем по порядку. Кутья из пшеницы — по другому сочиво, — блюдо, которое готовили к Сочельнику, отсюда и пошло название праздника. Иногда к злакам добавляли орехи, сухофрукты, мед. Ничего, кроме сочива, в этот день не ели, а за стол садились вечером — считалось, что эта сытная каша даст сил выстоять долгую рождественскую службу. В ночь на седьмое января заканчивался 40-дневный Филиппов пост. Он достаточно строгий — в этот период не разрешалась даже рыба. Зато в Рождество устраивали пир, где можно было вволю разгуляться: мясные пироги, жирные супы, свиной студень, жареный гусь и запеченный поросенок — обязательные атрибуты праздничного стола в дореволюционной России. Те, кто мог себе позволить, также подавали зайца в сметане, дичь, говядину, баранину. Рыбу готовили редко — в виде заливного или жареную целиком, но обычно отдавали предпочтение мясу — чем его больше, тем лучше. Кстати, обычай подавать 12 блюд в честь апостолов Христа, тоже соблюдали.
Еда раскрывает персонажей
Отношения героев с едой, наверное, самая сложная роль гастрономических описаний. И потому самая интересная — читателю приходится разгадывать своеобразный ребус, пытаясь понять характер персонажа. Некоторым писателям удавалось показать личность человека, его предысторию, статус и положение в обществе, намекнуть на причины дальнейшего поведения, рассказав только о том, что, когда и в каком количестве тот ест.
Здесь снова можно вспомнить Диккенса. Он умел и любил описывать самые разные яства, раскрывая своих героев через их вкусовые предпочтения. Часто в его романах отрицательными героями становятся чопорные богачи, ни в чем не знающие меры. А вот хорошие персонажи, наоборот, едят простую пищу и умеют получать от нее удовольствие. Вот, к примеру, продолжение сцены с рождественским гусем в семье бедных Крэтчитов:
«Юный Питер с нечеловеческой энергией принялся разминать картофель. Мисс Белинда добавила сахару в яблочный соус. Марта обтёрла горячие тарелки. Боб усадил Малютку Тима в уголку, рядом с собой, а Крэтчиты младшие расставили для всех стулья, не забыв при этом и себя, и застыли у стола на сторожевых постах, закупорив себе ложками рты, дабы не попросить кусочек гуся, прежде чем до них дойдет черёд».
По сюжету жареный гусь появляется на столе клерка Боба Крэтчита неожиданно для всего семейства. Когда скряга Скрудж возвращается из будущего, где его ждет одинокая смерть, он осознает свои ошибки и меняется — как принято в финале святочных рассказов. Он жертвует на благотворительность и дарит Бобу рождественского гуся. Для Скруджа этот поступок — символ раскаяния, перемен к лучшему, а для Крэтчетов — настоящее чудо.
А вот пример из романа Луизы Мэй Олкотт «Маленькие женщины». В сцене четверо сестер семьи Марч по просьбе матери отдают свой рождественский завтрак беднякам.
«Девочки были голодны более обычного, после того как прождали завтрак целый час, и с минуту все молчали — только минуту, а потом Джо воскликнула с жаром:
— Как хорошо, что ты пришла прежде, чем мы начали есть!
— Можно я пойду с тобой и помогу отнести еду этим бедным детям? — спросила Бесс горячо.
— Я понесу сливки и булочки, — добавила Эми, героически отказываясь от того, что больше всего любила.
Мег уже накрывала горшочек с гречневой кашей и складывала ломтики хлеба в одну большую тарелку.
— Я знала, что вы поступите именно так, — сказала миссис Марч с улыбкой удовлетворения. — Мы пойдем все вместе, и вы поможете мне, а когда вернемся, то позавтракаем хлебом и молоком.
<…>
Девочек никогда еще не называли ангелами, и они нашли это очень приятным, особенно Джо, которую считали Санчо с самого ее рождения. И хотя они ничего не ели, это был их самый счастливый завтрак, а когда они ушли, то оставили за собой тепло и уют. И я думаю, что не было в тот день во всем городе четырех более веселых людей, чем эти четыре голодные девочки, которые отказались от завтрака и поели в то рождественское утро лишь хлеба с молоком».
Олкотт тоже давала своим любимым героям простые предпочтения в еде. Семья Марч и сама переживала не самые лучшие финансовые времена. Готовность поделиться куском хлеба с нуждающимися — пример благородного поведения и — моральный ориентир для читателя.
Русские классики мастерски умели описывать характеры героев через их рацион. Вот как это делает Гоголь в «Ночи перед Рождеством»:
«Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать».
Выше уже упоминалось, что в рождественский Сочельник в старой России строго соблюдали пост — жирная и вообще любая животная пища была под запретом. Но нечестивый Пацюк нарушает правила, что сразу снижает его уровень нравственности, — по крайней мере в глазах автора. Наделяя героев пороками, — в данном случае обжорством, — Гоголь высмеивает человеческие слабости. И мы смеемся вместе с ним, либо нет, — тут каждый решает сам.
Еда сближает читателя с историей
Еда помогает писателю выстроить более глубокую связь между читателем и текстом. Нам нравится узнавать в героях себя, находить пересечения между своим и чужим опытом. Отразить его в тексте помогают, в том числе, знакомые и любимые всеми блюда. Здесь хочется привести примеры из современной русскоязычной прозы.
Вот фрагмент из романа Григория Служителя «Дни Савелия». Главный герой и рассказчик в книге — кот Савелий. Наверное, поэтому здесь нет кулинарных подробностей — только общее описание блюд, но это не мешает нам находить знакомые жизненные ситуации.
«Потом пришел Новый год. Раздвинули стол в большой комнате. Наготовили целую флотилию всевозможных салатниц, блюд, кастрюль и мисок. Судя по количеству съестного, я ожидал, что у Пасечников соберется весь подъезд, но пришли только две подруги Лены в одинаковых кофтах бордового и коричневого цвета».
Или другой пример, пусть и не совсем праздничный, — из романа Юрия Каракура «Фарфор». Вот как автор описывает простой обед после хорошей зимней прогулки:
«— Ну что, сидеть хорошо, — говорит бабушка, начиная подниматься.
Мы все встаём, идём до ворот и обратно, за деревьями виднеются наши дома. Потом решаем, что можно сходить ещё раз, погода хорошая, хоть и холодно. Понятно, что женщины проголодались, потому что снова говорят о еде, открывают мысленно холодильник и присматриваются: у Веры винегрет с солёными огурцами, котлеты остались, бабушка собирается поджарить путассу, а сверху луку, Юрочка любит, и я действительно люблю, ведьма Настя сардельки из Москвы привезла, два килограмма, и приморозила, у неё большой ведьмин морозильник, которому все завидуют. Евдокия не ужинает, только чай и два бутерброда с сыром, и вчера ей так захотелось печенья, что она маслом помазала и соединила.
— Это “Юбилейное”? – спрашивает Вера.
— Да, — говорит Евдокия.
— Да да нет да, — шутит бабушка.
Женщины смеются».
Необязательно с точностью расписывать меню и рецепты блюд, как это делают, например, Джоанн Харрис или Диккенс. Главное, научиться подмечать детали, видеть общее — такое, что с легкостью узнает ваш читатель.
Заключение
Описания еды — хороший писательский инструмент, который позволяет сделать рассказ интереснее. Научиться им пользоваться — легче, чем кажется, ведь многое, что автор закладывает в текст, он берет из собственной жизни. Любимые блюда к праздничному столу, которые мы готовили вместе с мамами и бабушками, утренники в детском саду, семейные ужины, вечеринки с друзьями. Такие эпизоды из жизни могут стать терапевтическими в кризисное время — помогут поддержать связь с текстом, не бросить в середине и довести историю до конца.
Если накануне Нового года найти нужное настроение никак не получается, вы можете создать его сами. Например, сочинить собственный рассказ об идеальном празднике. Главное — писать о том, что нравится. Будет в рассказе еда или нет — решать вам, но с ней всегда приятнее. А для убедительности — цитата Фредрика Бакмана из книги «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения»:
«Они сидели на сундуке и ели мармеладных гномов. Потому что можно страдать и есть гномов. Просто страдать при этом гораздо труднее».
Заглавная иллюстрация: Великая княгиня Ольга Александровна Романова. Новогоднее угощение. 1935. Частная коллекция