Причина Диминого визита в этот врачебный кабинет висела сейчас на стене прямо перед ним. Точнее, не сама причина, а её фотография: пятикилограммовая опухоль, которую местный доктор вытащил из головы такого же бедолаги, как и Дима. Об этом кричали из каждого утюга, и даже Дима, которому предыдущий врач запретил слушать радио больше часа в день и тем более смотреть телевизор, был в курсе.
Но Маша схватилась за этот шанс зубами и почти в этих же зубах притащила мужа на приём.
Дима с подозрением наблюдал, как вокруг него с непроницаемыми лицами суетятся медсёстры в белых халатах. Маше всё-таки удалось поймать его на живца, обещая возможность часок посмотреть телевизор, и затащить на приём к светилу. Небольшой шрам на лице чесался в свете яркой лампы, но Дмитрий сжал зубы и не шевелился — заканчивался осмотр.
Свет в кабинете слепил Диму, привыкшего за несколько лет к полутёмной квартире. Его, как глубоководного морского чёрта, раздражали яркие лампы, свежий запах лаванды, которым надушили, кажется, всю дорогую клинику. Ему был привычнее лёгкий запах хлорки, которой раз в неделю дезинфицировала полы Маша.
Да и многие медсёстры, которые брали у него анализы, готовили документы и сопровождали на МРТ, выглядели как топ-модели. В отличие от Маши, улыбка которой уже не скрывала усталые морщинки на лице. И это тоже раздражало.
— Они скоро закончат? — спросил Дима у Маши, стараясь не смотреть на подол задравшегося халатика у ближайшей медсестры. — У меня через час «Диалоги».
Он показал на простые электронные часы на руке — единственный экран, на который ему можно было иногда смотреть.
Маша присела рядом с мужем и посмотрела ему в глаза. На её лице застыла нежная, немного потускневшая улыбка.
— Дим, твоя рыбалка подождёт ещё немного. Посмотри… — Она обвела рукой кабинет. — Здесь работают лучшие. Я потратила последнее, что у нас было, и попала на приём. Позволь им закончить свою работу.
Дима заворчал, но членораздельно претензии не высказал. Единственное, что Маша смогла уловить: «Достали эти врачи».
— Дим! Если бы не они, ты бы уже… — Она не закончила. Всем было понятно, что она хотела сказать.
Дмитрий горько хмыкнул, сгорбил спину и исподлобья посмотрел на жену:
— Мне даже нельзя посмотреть, как рыбу ловят. Какая здесь жизнь…
…Перед его глазами проплыл образ лодки, в которой он ногами упирался в борт и боролся с девятикилограммовой щукой, что засела за кочкой и ни в какую не хотела оттуда вылезать. Тогда он чуть не сломал спиннинг, но вытащил чудище на свет…
Его мысли прервал вошедший в кабинет врач — светило науки и человек, чьи руки держали ту самую пятикилограммовую опухоль на фотографии.
Он попросил выйти всех сотрудников, сел за свой стол напротив Димы и Маши, после чего несколько минут проглядывал отчёты. Маша смотрела на него с надеждой, Дима — с безразличием. Он таких светил насмотрелся и даже пять килограммов чужих мозгов его не впечатлили.
Доктор хлопнул руками по столу, заставив супругов вздрогнуть, после чего с улыбкой сказал:
— У меня для вас две новости — хорошая и плохая. — Увидев, как побледнела Маша, он быстро добавил: — Спокойно! Всё в порядке! Опухоли у… — Он заглянул в документы. — У Дмитрия нет. Точнее, это не злокачественная опухоль.
Маша подалась вперёд:
— Как это — нет? А все предыдущие врачи? Исследования?
Доктор откинулся на стуле и, прищурив глаза, ответил:
— Про коллег или хорошо, или никак. Но по нашим результатам у Дмитрия доброкачественная опухоль. Её можно удалить относительно легко.
— Господи, Дим, ты слышал? — Маша аж вскочила со стула. — А какая плохая новость?
Доктор стал серьёзным.
— Оперировать нужно немедленно. Опухоль сама по себе не опасна, но её размер… — Он покачал головой. — Она давит на жизненно важные центры и, если не поспешить, Дмитрий может умереть. Это будет… обидно.
Маша сжала кулаки и прямо посмотрела на доктора.
— Сколько?
Доктор подвинул отчёты и взял отдельный бланк, показал Маше цены. Женщина изучила его и радостно засмеялась.
***
Машино счастье длилось недолго.
Доктор описал операцию. Рассказал, что одна из причин роста опухоли — неправильный режим.
— К сожалению, мой, хм, коллега, подсказавший вам снизить нагрузку на зрительную составляющую, немного, хм, ошибся. Фактически вы лишили себя тренировки, активного кровотока, и опухоль этим воспользовалась.
— Получается, что последние три года я мог смотреть телевизор и мне было бы не хуже, а наоборот — лучше?
— Утверждать не берусь, но то, что глаза и этот участок мозга можно было использовать активнее — верно.
Дима посмотрел на жену взглядом, который она не поняла. В нём смешивались ярость, обида и в то же время радость и превосходство. Словно ему подарили удочку для средиземноморской рыбалки, а затем отправили купаться в ванну.
После доктор рассказал про риски остановки сердца, возможную слепоту. Уверил, что риск низкий, но он обязан предупредить.
— Получается, что сейчас я могу делать что угодно, а после операции рискую ослепнуть? — спросил Дима.
— Повторюсь: риск небольшой. При этом риск смерти, причём в ближайшие месяцы — в несколько раз выше. Особенно при больших физических нагрузках
Дима откинулся на стуле, потрогал шрамик на лице. Перед его внутренним взором мелькнула картинка из детства: осколок чашки, кровь, кривое отражение на металлических поверхностях крана в ванной. Крики мамы: «Что же ты такой кривой? Почему ты всегда делаешь всё не так?»
Он всю жизнь делает что-то не так. То встанет не там, то поможет невовремя. Это ж надо было так заболеть, будучи совсем молодым. А потом послушаться и сделать так, как просят другие: закрыться в тёмной комнате, отключить телевизор, продать удочки, чтобы оплатить очередную порцию лекарств. Он всегда делал всё не так, но не стал ни на йоту счастливее, когда пытался сделать так, как просили другие.
Шрамик под пальцами пульсировал, чесался, и Дима не выдержал.
***
Маша кричала сорок две минуты. Блеклый экран наручных часов позволил чётко отследить. Когда же входная дверь захлопнулась, отсекая Диму от воплей и слёз, мужчина расслабился.
Доктор покачал головой, когда узнал решение Димы. Маша бросилась уверять, что переубедит мужа, но врач не поверил — он уже видел таких пациентов. Поэтому он вежливо пожелал удачи и вышел из кабинета.
Кричать Маша начала тогда, когда они вошли в квартиру. Всю дорогу домой она говорила тихо, пыталась улыбаться. Но Дима молчал, улыбался в ответ и поглядывал в окошко такси. На автобусной остановке он увидел рыбака в резиновых сапогах, с большим рюкзаком и завёрнутой в тряпичный чехол удочкой. Рыбак с улыбкой курил сигарету и поглядывал на восток, туда, где находилось большое озеро.
Дима счёл это хорошим знаком.
Через сорок две минуты Маша ушла. На полу остались осколки разбитой вазы, несколько курток и свитеров из шкафа. Дима подождал ещё десять минут, убедился, что жена не возвращается и сделал то, о чём мечтал последние три года: воткнул вилку в розетку, включил телевизор и набрал по памяти заветные цифры на пульте.
Канал о рыбалке.
Телевизор несколько мгновений крутил загрузку, мигал настройками, а затем вывел надпись на чёрном фоне: «Канал отсутствует или закодирован».
Дима выронил пульт на пол и откинулся на спинку кресла. Маша обещала подключить каналы, но после визита.
А на радио «Диалоги о рыбалке» кончились пятнадцать минут назад.