Сразу оговорюсь: попутчикам я не доверяю и от коммуникативных one-night-stand-ов скорее устаю. Закройте вкладку, если ожидали историю про такси или поезд; настоящий текст — попытка ввести и обосновать новое значение1 термина.
и ещё кое-что
это — не автофикшн
что угодно, но не он
Мне очень нравилось читать книжки, пока не выяснилось, что они неправильные. Про ёжика с котиком, про кусачую подушку, про бабу Ягу — слишком несерьёзно для тыжеужевзрослой. Подсунули «Джейн Эйр» — это я сейчас знаю, что она «Джейн Эйр», а тогда — обложка недружелюбная, цвета болота; бумага серая, газетно-туалетная. Без картинок!
Когда я совсем перестала читать — пробовали пиздить. Быстро научилась плакать — решили перестать.
сак булыгыз,
ишекләр ябыла2
Фотография в родительском доме: два лица прифотошоплены к школьным окнам. Голубоглазая девочка с круглыми щёчками, светлой чёлкой и бантами не намного меньше головы. Женщина, увидев которую на улице, взгляд ни на секунду не задержишь; но металлический отзвук голоса — «Не справилась!» — добавляет чертам лица строгости. Курсивный шрифт соединяет головы текстом «учительница первая моя» — есть в этом порядке слов неприятный напев. С таким напевом говорила и она, гипнотизируя тридцать ребят, какие цвета в каком порядке расположены на картине Левитана, и как ярче описать это буйство красок.
После «учи-тельницы пе-рвоей мо-ей» особенно сладко было попасть под крыло к улыбчиво-светящейся женщине. Посреди урока она могла убежать в лаборантскую за этимологическим словарём или томиком Лотмана — лишь бы ответить на вопрос; задавала вопросы и нам, кивала и чуть поворачивала голову, выслушивая. Полкласса выучили «Бородино» целиком, хотя карандашом в учебнике была очерчена строка «Французы тут как тут».
После двух лет такой dolce-vit-ы бабушка перевела юное безвольное существо в хороший физико-математический лицей.
киләсе тукталыш —
Кремль станциясе3
Выбранный в выпускном классе вуз хорошим находила уже я. Он закрывал главную цель — съехать от родителей. Бабушка к тому моменту, к счастью, уже не участвовала в дебатах — умерла.
— Нет, я боюсь, я не хочу!
— Что ты не хочешь?
— Ничего, — за месяц до.
— Кто-то? Они в библиотеках сидят и в школах преподают, училкой быть хочешь?
— А ты разве не…, — за день.
синдром отличницы + порция чудес = поступление на бюджет
остановка улица Москва
следующая станция —
Описание Вселенной через уравнения на идейном уровне привлекательно, только пусть её за меня опишет кто-то другой.
Тургенев научил, какие девочки нравятся мальчикам с плохими коммуникативными навыками (95% матфака). Вживаюсь в роль и начинаю с одним встречаться — контакты с остальными сходят на нет. Из всего потока он выделялся меньшим количеством прыщей, регулярным мытьем головы и дезодорантом рублей на -дцать дороже. Списываю листы иероглифики, даже не прося.
Помню с первого курса: собутыльникам нравится, как выдаю стишок или монолог на любой повод.
Помню со второго: подработка на филфаке. Кто? Печатаю бумажки и подделываю подписи.
Помню с третьего: на филфаке чаще, чем на матфаке; потом — на филфаке чаще, чем студенты филфака.
Рефлексия о том, почему нельзя поставить между позициями «нормальное дело» и «хобби» карту реверса, как в игре «Uno», меня не занимает. Вопрос самоустраняется в голове ещё до того, как быть заданным: очевидность того, что я сдохну в канаве в случае выбора иного пути, не даёт свернуть.
станция Петушки
Как-то мой зайчик попал в аварию и перестал посещать университет. Даже, сказал, придётся взять академ. Лично его состояние я, конечно, не проверяла: пять дней в неделю по восемь часов «подрабатывала» — уже в музее-квартире поэта N; жутко уставала, руки с ногами не доходили, чтоб беднягу навестить. А жалко мальчика — хороший.
Пришлось это на сессию. Первый экзамен — торгуюсь с собой, что ух подготовлюсь-подготовлюсь и приду такая подготовленная на пересдачу, второй — беру липовую справку, чтобы эта пересдача была ещё и правомерной, третий просыпаю, четвёртый вылетает из головы.
Комиссия по отчислению — прибежала с почти допустимым опозданием, в промежутке между всем и всем, что делала в музее.
Матфак известен наибольшим количеством отчислений, но на меня смотрели явно сочувственно и выгонять не собирались. Благодаря «помощи друга» все предыдущие оценки были хорами-отлами, а тут — мало ли, обстоятельства, да и диплом без пяти минут на руках.
— Может, в июле придёте?
— В июле уже не приду.
— Давайте дистанционно на следующей неделе?
— Нет, не давайте. — Лица присутствующих попутно вытянулись от моей лексики, а я и не хотела провоцировать их специально. Ну правда…
— А взять академ не хотите? — главный прищурился.
— Да нет… — замялась, — нет, — с каждой секундой отчётливее осознавая, чего я на самом-то деле хочу.
прошу отчислить меня по собственному желанию
<…>
Чувствовать себя в собственной жизни попутчиком — то пьяным мужиком, то кричащим ребёнком, то матерью этого ребенка, шумящей фольгой и воняющей курицей гриль, — интересно, но не то. Если вы ждёте (с эмпатичной ли простотой, ещё не испорченной иронией нашего века; злобно ли потирая руки в ожидании очередного шаблона) вывода, морали, что «нужно быть не попутчиком, а пассажиром/водителем/поездом/вокзалом/рельсами» — вот она. Не забудьте выбрать понравившийся вариант. И вещи свои не забудьте, скоро остановка.
это был аффтафикшен
хи-хи
ну почти
или