«Дети не живут в мире из солнца и волшебства», — говорит шведская писательница Мони Нильсон, обладательница премии имени Астрид Линдгрен — одной из самых престижных наград в детской литературе.
На родине Мони Нильсон задала новое направление для детских писателей. В 1995 году в Стокгольме вышла её первая книжка о мальчике Цацики. Можно было бы сказать, что после публикации Мони Нильсон проснулась знаменитой, но этого будет недостаточно. Писательница получила сотни писем от детей из разных стран с просьбой написать продолжение. И Мони написала ещё четыре книги. «Цацики» переведен на 20 языков и экранизирован.
Писательница объясняет такой живой детский отклик тем, что её герой — обыкновенный, такой, как все дети, а книга не приукрашивает действительность, а открыто, честно, часто с юмором обсуждает с ребёнком людей, ситуации, эмоции. И современная скандинавская литература придерживается этого направления: смело поднимает в книгах вопросы гендера, любви и секса, не заигрывает, не говорит свысока. Она описывает неполные семьи и утверждает, что так тоже случается, и это нормально. Она не замалчивает алкоголизм родителей, неизлечимые болезни и смерть. Она смеётся над словами «хрен» и «какашка». Она, как ребёнок, который шалит, интересуется всем на свете, суёт свой любопытный и озорной нос в запретные взрослые темы и с юмором выходит из щекотливых ситуаций.
Но в России такие книги часто не доходят до читателя, потому что не проходят строгий родительский отбор. Произведение Мони Нильсон «Лакрица и Привезение» как раз из таких — не прошедших родительский контроль.
Лакрица — мальчик шести лет, живёт с мамой и папой и ненавидит своё «конфетное» имя. «Лучше бы назвали Иисусом — тогда бы меня любили. Или Фантомасом — и тогда бы я никого не боялся», — рассуждает мальчик. Но его зовут Лакрица.
Действие разворачивается в заснеженной и закоченевшей от морозов маленькой шведской горнолыжной деревушке. Мама Лакрицы ненавидит зиму, тоскует по солнцу и столице, согревается алкогольными коктейлями, постепенно проваливается в жуткую депрессию, не выдерживает и уезжает в Стокгольм. Её муж, отец Лакрицы, не поднимает голову от компьютера, днём и ночью создаёт игру, за которую мечтает получить много денег, и не замечает, что происходит с женой.
У Лакрицы нет друзей, соседские дети и взрослые натирают ему уши снегом, смеются, издеваются, а робкий мальчик не находит сил дать отпор обидчикам и спасается только бегством.
Когда Лакрица в очередной раз глотает слёзы унижения, сидя на дереве, куда он забрался в надежде укрыться от мерзких шуточек соседей, перед ним появляется Привезение. Выдуманный друг, который любит шалости со смыслом. Он выразительно и заразительно ругается, метко стреляет снежками, умело разбирает на запчасти снегоход главного обидчика Лакрицы — «соседского папаши-придурка», и генерирует идеи для шалостей со скоростью, которой позавидовал бы любой бегун на соревнованиях.
Можно понять родителей, которые не спешат покупать такую книгу для своего ребёнка. Во-первых, кто захочет читать про героя-неудачника. На кого будет равняться ребёнок? На Лакрицу, которого обижает каждая дворняжка? Или на Привезение, который учит Лакрицу всяким глупостям, например, как намазать собачьими какашками усы соседа? Во-вторых, устаревшие психологические теории, которым мы, к сожалению, верим, утверждают, что воображаемый друг — это повод вести ребёнка к неврологу, психологу и психотерапевту, а там уже и диагнозы ставят, и отклонения в развитии диагностируют. В-третьих, родители не любят, когда дети шалят, обзываются и говорят «плохие» слова.
Но в то же время взрослые забывают, что когда-то сами были маленькими: грустили или страдали от насмешек, стыдливо прятали глаза, просыпаясь по утрам в мокрой постели, или не находили рядом друга, который бы поддержал, прошептал на ухо коварный план, превратил глобальные проблемы в малюсенькие недоразумения и научил защищать себя. Родителям не хватает информации об особенностях развития детей разного возраста, и потому возникает много необоснованных страхов вокруг детских фантазий. Воображаемый друг — это не диагноз. А детские шалости и ругательства, конечно, под запретом. Взрослым важно, чтобы дети выглядели воспитанными, говорили только приятные слова и не ковырялись в носу при посторонних. Иначе общество решит, что родители не справляются со своей ролью. Но так ли это? Нужно ли запрещать ребёнку читать книжки, в которых дети — это обычные дети, а не супергерои?
Привезение меняет жизнь Лакрицы. Взрослым может показаться, что он учит дерзости, не уважает взрослых, но это не так. Привезение не уважает конкретных взрослых, тех, кто обижает детей и постоянно нарушает личные границы окружающих, лезет с нравоучениями и садистскими методами воспитания, оскорбляет и пребывает в уверенности, что его действия окажутся безнаказанными. И так и было, пока не появился воображаемый, но в то же время такой реальный друг, который показал сильному взрослому, что на любое его плохое действие или обидное слово найдётся классная шалость со смыслом. И лучше этому взрослому помолчать и оставить Лакрицу в покое.
Привезение напоминает Лакрице: не спешить с оценкой человека, не принимать каждую улыбку за дружелюбие, а молчание за равнодушие. Лакрица становится внимательнее, чаще и смелее поднимает голову, не отводит взгляд и говорит то, что думает. Учится принимать неудачи и видеть в них не трагедию, а ступеньку к следующей вершине. У него появляется друг, живой, как у всех. И наступает сложный этап социального общения: как лавировать между ревнивым и бойким Привезением и верным и скромным Клинт-Клинт-Хенриком, как сохранить дружбу с обоими.
И здесь проницательный читатель поймёт, что свою роль воображаемый друг выполнил — помог ребёнку вырасти, преодолеть страхи и комплексы, найти реального друга. Прощание Лакрицы и Привезения наполнено слезами и грустью, но одновременно и уверенностью мальчика в правильности хода истории.
Мони Нильсон показывает читателям, что они не одиноки. Что где-то живёт мальчик Лакрица, которому не нравится его имя, который грустит и попадает в разные, часто неприятные, ситуации. Сегодня получил двойку, вчера разбил любимую мамину чашку, а два дня назад так с папой поссорился, что до сих пор не разговаривают. Но это всего лишь двойка, чашка и маленькая ссора.
Через «шалости со смыслом» и юмор Лакрица и читатель проживают разные события, абстрагируются, наблюдают за собой со стороны, оценивают поступки, фразы, могут что-то изменить, сделать выводы и поступить по-другому. Дети помладше будут хохотать над книжкой Мони Нильсон, а дети постарше — тихонько посмеиваться и задумываться.
Тема воображаемых друзей и шалостей постоянно поднимается в детской литературе. Вспомним Карлсона, на шалостях которого мы выросли. А ведь они далеко не безобидны: разбитая люстра, рискованные прогулки и бедная домоправительница. Но мы с готовностью показываем ребёнку мультик по мотивам книжки одной шведской писательницы, а в сторону книги другой неодобрительно качаем головой. Но, по сути, они об одном и том же — об одиноких детях, которым нужны любящие и заботливые родители. И о шалостях, без которых дети не растут.