Мы трясемся в стареньком автобусе. Через форточку залетает обжигающий ветер. Я лениво смотрю в окно и думаю: поскорее бы вернуться в Москву. Передо мной сидит парень, вижу только широкие плечи, короткую шею, стриженую голову. Еще уши — маленькие, немного торчат. Повернул голову к окну, вроде симпатичный. Вот бы ему понравиться. Смотрю в окно, а там уже синеет море, тонет в солнечном мерцании.
Бегу с полотенцем наперевес, цикады надрываются меж сосен, и я уже слышу, как вдалеке волны шелестят галькой. Ради моря я готова потерпеть эти две недели с родителями. Мне пятнадцать, я только вернулась из лагеря, где встретила любовь всей своей жизни (но это не точно), и она ждет меня в Москве, а я здесь, в ссылке на югах. Как бы ускорить время и не умереть со скуки и тоски?
Каждый день в самую жару, когда родители спят под вентилятором в номере, я хожу вдоль пляжа одна, со вторым томом «Война и мир» наперевес. Картинно сажусь на бордюр в тени акаций, томно смотрю вдаль, как Ассоль. Со стороны, наверное, очень романтично смотрюсь, жаль, видят меня разве что чайки да одуревшие от жары жуки. На море больно смотреть, так слепит блеск, солнце нагрело камешки, босиком не походишь — обжигает стопы. Время как будто застыло, томительным душным маревом накрыло побережье. В голове медузный кисель, строчки лениво тянутся и обрываются на середине. А ведь его тоже зовут Андрей, и фамилия почти такая же. А я влюбленная Наташа, маюсь тут в разлуке. И никуда бы я не сбежала с Анатолем, глупая Ростова.
Когда дневной жар начал спадать, мы пошли с папой на деревянный пирс, попрыгать. Он лучше всех ныряет рыбкой и меня научил, так чтобы еще в воздухе красиво изогнуться и войти в воду чуть не по касательной. На пирсе уже прыгали вовсю какие-то подростки. Я узнала мальчика из автобуса — загорелое тело, белесые от солнца волосы, а какая широкая спина, точно ватерполист. Проверяю, какой на мне купальник — ага, хорошо с чашечками, так грудь выглядит больше, почти как у взрослой.
Мы прыгали до заката: рыбками, солдатиками, китами, дельфинами. Самые смелые делали сальто (мой папа тоже, чем я втайне гордилась). Шутили, смеялись, сверзались с двух метров снова и снова в плещущееся море, как будто это было единственное и очень важное сейчас наше совместное дело. Несколько незнакомых людей бесстрашно кидаются в стихию снова и снова, выкарабкиваются на спасительный пирс, как будто от этого зависит чья-то жизнь, как будто мы сами чудом спаслись. Снова и снова.
Солнце налилось красным жаром и осторожно коснулось на горизонте моря. Подул ветерок, закачал сосны, погнал мурашки по мокрому телу. Я сидела на краю пирса и высасывала соленость из кончика локона, в ушах приятно булькало. Волны врезались в балки и салютовали мне по ногам. Папа сказал, что уже дико голодный и надо бы пойти на ужин. Мы засобирались, полотенце было все в белых разводах и застыло колом. Перед уходом мальчик из автобуса окликнул меня:
— А как тебя зовут то?
— Наташа, — почему-то сморозила я.
— А меня Антон. Приходи вечером сюда, мы с ребятами собираемся. Часов в восемь.
Я чуть не подавилась своим локоном. Щеки вспыхнули, как ускользающее за горизонт солнце. Еще и потому, как он на меня внимательно смотрел, прямо в глаза. А волны позади него бросались отчаянно на берег.
Дав родителям обещание вернуться в 22:00, я побежала на пирс. Я шла от фонаря до фонаря, темнота стояла непроглядная, только по бокам дорожки мерцали зеленые огонечки светляков. Было душно, ветер с моря еле долетал до берега, не принося облегчения. На пирсе уже стоял гомон — компания парней расселась, свесив ноги, пили пиво. Я разглядела Антона, помахала ему, он встал и подошел ко мне.
— Не страшно по темноте одной тут ходить? Я могу в следующий раз за тобой зайти.
«В следующий раз» — эхом пронеслось у меня в голове.
Мы прыгали с пирса в черную воду в одежде, пили что-то, смеялись. Потом мы всей компанией двинулись вдоль берега, мы с Антоном оказались позади. Говорили о всяком: он действительно занимался водным поло с детства и собирался в олимпийский резерв. Я говорила что-то про школу, что не знаю, куда пойду учиться потом, и прочие глупости. Он внезапно остановился и взял меня за руку. Я посмотрела на него снизу вверх и увидела его глаза и звездное небо вокруг, больше ничего. Аж голова закружилась.
— Ты мне сразу понравилась, еще в автобусе. Я заметил, какой у тебя крутой кулон со знаком биохазард на шее и потом подумал, что классно было бы с такой девчонкой встречаться.
Я замерла, точно напуганный суслик, только смотрела в его темные глаза и не могла ничего сказать. Он наклонился ко мне и быстро поцеловал. Звезды пошли кругом, посыпались в море, закрутились в волнах и ударили мне в голову. Потом мы шли молча, но руку мою он не отпустил.
Вернулась я в номер, конечно, не в 22:00. За это получила взбучку, которых давно не было. Папа даже грозился меня придушить, но мне было только смешно от этого всего, чем я разозлила его еще больше.
На следующий день я была наказана и сидела страдала в номере с Наташей, которую презрел князь Андрей. Вечером в номер постучали — это был Антон. Он спросил папу, пойду я гулять, но тот только вытаращил на него глаза, а потом захлопнул дверь.
Мы гуляли на следующий день, и на следующий, и еще, пока я наконец не поняла, что мне с Антоном ужасно скучно. Он рассказывал о соревнованиях, в которых я ничего не понимала, он не читал книг, никаких. Он был совсем не из моей галактики, но почему-то этого не замечал. Я просила родителей врать, что я приболела, когда он заходил за мной погулять. Я избегала его на море, не шла на пирс, если видела, что он там. Я трусливо пряталась от него оставшиеся дни и с облегчением села в душный, пропахший бензином автобус, который повез меня в аэропорт.
Утром накануне отъезда я последний раз искупалась — был штиль, розовело на горизонте небо и розовело море. Я нырнула в шелковую воду и открыла глаза. Вокруг меня в невесомости парили цвета лунного камня медузы, рыбки сновали по дну. Я заметила голубое стеклышко среди гальки, обточенное волнами. Привезу его домой, сделаю себе кулон на память об этом мерцающем ослепляющим светом море и этом томительном, головокружительном, влюбленном августе.