Семи- и десятиэтажки выстроены амфитеатром, роль главной сцены исполняет детский сад, в оркестровой яме расположились несколько песочниц, турники и лысое, вытоптанное за много лет мальчишками импровизированное футбольное поле. К вечеру двор наполняется ароматами ужинов и пустеет.
На турнике вниз головой висит девчонка. Корочки ссадин на разбитых коленях болезненно-приятно тянутся, пальцы еле касаются земли; раскачиваясь, она рисует узоры в пыли.
— Катя!
Девочка резко подтягивается, ладони чувствуют металл и облупленную царапающую краску. Она делает кувырок в воздухе и оказывается в вертикальном положении. Взгляд быстро падает на балкон, но там никого нет. В поисках источника звука она осматривает двор, заходящее солнце лучами бьет прямо в окна и отражается в глаза. Катя жмурится, приоткрывая один глаз, видит очертания крестной и сломя голову, с криком «Христос Воскресе!» несется ей навстречу.
— Воистину воскресе!
Тяжелый стол, тот самый атлант, который был, кажется, в каждой советской семье, уже расправил плечи и держал на себе хрусталь, воду, которую папа с июля превращал в вино, компоты, салаты, красные яйца и куличи. За столом ждали дядя Миша, тетя Галя и бабушка. Родной брат и двоюродная сестра Кати играли в большой разноцветный конструктор на полу.
Все праздники в этом доме проходили по одному сценарию.
— Первый тост за повод — Христос воскресе!
— За здоровье!
— За любовь!
Дальше начинали пить за усопших дедушек — родного дедушку Кати и бабушкиных братьев. После каждого тоста шли воспоминания, связанные с ними.
— Ну, за деда! — подняла рюмку бабушка и кинула взгляд на его портрет, который занимал почетное место на домашнем иконостасе рядом с иконами Богородицы и Иисуса.
Кате был всего год, когда его не стало, но сохранилось ощущение дедовских рук, на которых она засыпала, будучи младенцем.
— Да, ведь это он выбрал меня крестной для Кати. — Очень мягко и с бережной любовью женщина посмотрела на девочку.
— Он очень тебя ждал и любил, жалко, не видит, как ты вымахала. — Папа налил себе внеочередную, горько выпил.
— Сейчас бы навел порядок, — ехидно усмехнулась бабушка.
Повисла напряженная пауза.
До этого момента Катя на всех праздниках присутствовала молча. Что-то происходило во время этих разговоров, что ей совсем не хотелось нарушать, а как встроиться, было совсем непонятно.
— Он мне сегодня приснился, — осторожно сказала девочка. Дедушка снился ей часто и обычно рассказывал сказки. Она никогда ни от кого не слышала про такие сны и думала, что это делает ее странной.
— Он тебя куда-то звал? — настороженно спросила бабушка, напугав девочку.
— Н-нет, я спросила, где он — ответил, что там, откуда недавно пришла я, — робко ответила Катя.
Дядя Миша похлопал девочку по голове и наполнил рюмки. Она почему-то почувствовала, что ей никто не поверил, и это вызвало у нее облегчение.
— За Андрюшку! — подняла следующий тост бабушка.
От Андрюшки Катя помнила запах его «Волги» — смесь пыли и бензина, а еще свет в конце темного коридора, который ее разбудил несколько лет назад, и голос бабушки: «Умер».
За непродолжительную жизнь этот свет будил ее еще четыре раза, последним был Петька.
— За Петьку!
— Да. — Тяжело вздохнув, все подняли рюмки.
Катя предприняла еще одну попытку.
— Я сегодня первый раз висела на железяке без него! — несдержанно-радостно крикнула она. — Я думала, только с ним могу, а если его нет, то не могу!
Родственники облегченно выпили и один за другим стали выходить из-за стола.
— Собери игрушки! — строгим шепотом приказала мама Кате.
— Я не играла, — нехотя проныла девчонка.
— Собери игрушки, я сказала, — подкрутив громкость шепота, повторила мать, уверенная, что ее никто не видит и не слышит.
Девочка перевела взгляд на отца, который вернулся и недовольно смотрел в спину матери. Увидев испуганный взгляд дочери, подмигнул ей и ушел.
Солнце село. Завершение играли на кухне. Открытый балкон, приглушённый свет от лампочки над плитой, все пространство в дыму от сигарет, бобинный магнитофон: «Nay Neh Nah…». Кате всегда разрешали присутствовать при непонятных разговорах взрослых. Она засыпала среди них, и ее просто уносили в комнату.
В эту ночь Катю вновь разбудил свет и голос бабушки:
— Что вы творите?! — Эта реплика была не по сценарию.
Девочка выбежала в коридор. Пожилая женщина в ночной сорочке напоминала злую и одновременно растерянную Бабу-Ягу с распущенными седыми волосами. Молодая женщина кидается на мужчину, он ее отталкивает, она падает. Катя, не дожидаясь дальнейшей импровизации в этом спектакле, заслоняя мать, встала перед отцом и посмотрела ему в глаза. Ярость папы потускнела, он надел поводок на испуганную овчарку и вышел из квартиры.
Катя слышит шипение матери из-за спины:
— Тебе что? Сложно было собрать игрушки за братом?
— Христос воскресе! — обиженно сжав кулаки, бросила дочь, уходя в комнату.
Когда Кате было неспокойно засыпать, она проговаривала слова, которым научила ее крестная: «Отче наш, иже еси на небесех!..» Приходил дедушка с очередной сказкой. В эту ночь он рассказывал ей историю, как ангелы перед тем, как опуститься на землю, просматривают различные фильмы и выбирают жизнь, которую хотят прожить.
— Воистину воскресе! — сквозь дрему мягко проговорила Катя и погрузилась в глубокий сон.