Мы встретились на остановке «Парк Горького».
В этом парке моя сестра разбила голову, прыгая на батуте.
В этом парке мы с подружками пихали «Ментос» в бутылку колы, чтобы устроить праздничный залп.
Но теперь я была взрослая. Я шла на свидание с парнем из интернета.
Я вышла из автобуса. Мое сердце колотилось где-то во рту. От волнения потекли сопли.
Парень стоял там. Букет стыдливо опущен вниз, но когда я подошла, парень наставил на меня букет, как оружие. Это были три красные розы, уже скукоженные от холода.
— Ты Зара_014? — спросил парень.
— А ты Панк_навсегда?
Он улыбнулся. Между передними зубами у него была щель. Я решила, что это не очень страшно. В целом он был симпатичным, хотя из-за шапки особо не понять.
Мы пошли гулять. Вниз по улице, мимо публичной библиотеки, мимо «Молодежной моды», мимо длинного строительного забора, разукрашенного посланиями. Мы шли вдоль трамвайных путей, из-за грохота ничего не было слышно, и значит, мы могли не разговаривать.
Я смотрела под ноги.
Его голос выплывал в пунктирах между трамваями, когда наступала тишина.
«…моя группа, мы репаем в старом ДК на Северке, ты знаешь…»
На Северке я никогда не бывала. В этой части города пропадали люди. Девочки вроде меня. Все столбы были заклеены объявлениями, фотографиями. Иногда на лицах этих девочек появлялись усы, очки, иногда члены у рта. Потом фотографии облезали от дождя и снега, и на них сверху клеили другие.
Мы прошли мимо книжного магазина, где я подрабатывала летом. Моя коллега — Роза Захаровна — стояла на своем посту в отделе учебной литературы и смотрела в витрину. Она помахала мне. Хотела бы я быть такой жизнерадостной в свои шестьдесят семь.
Улица стала узкой. Теперь мы терлись друг о друга своими пуховиками с шуршанием, как два мишленовских снеговика. Панк_навсегда взял меня за локоть, когда я поскользнулась. У него была крепкая хватка.
«Я сейчас временно не работаю, — сказал он. — Живу у своего кореша, тут недалеко».
Я перекладывала букет из руки в руку. Пальцы у меня окоченели.
Мы остановились в квадратной арке у дома 32. Там лежала на снегу мохнатая собака. Она подняла уши, когда мы подошли, но потом со скучной мордой отвернулась. Панк_навсегда нащупал мой подбородок в слоях шарфа, приподнял мое лицо. Ему пришлось согнуться, чтобы мы поцеловались. Собака начала лаять, и мы ушли.
«Хочешь выпить чего-нибудь? — спросил Панк_навсегда. — Я знаю тут магазин рядом, давай зайдем». Мы спустились по лестнице в подвал, прошли под гирляндой из мушиных липучек. Отстояли длинную очередь. Панк_навсегда вынул два пива из холодильника. В последний момент схватил упаковку конфет «Мишки на Севере». Конфеты были для меня.
«Присядем где-нибудь?» — спросил он, когда мы снова вышли на холод. Он вытащил сигареты. Я пожалела, что он закурил после поцелуя, а не до. Мне нравился сигаретный запах.
Мы шли через дворы. В одном я увидела ребят, которые расстелили ковер прямо на снегу. Ковер был красный, в узорах, как у моей бабушки на стене. Ребята сидели на ковре, пытаясь собрать кальян. Панк_навсегда свистнул им, и они помахали.
Панк_навсегда здоровался со всеми, кого мы встречали. Девушка с коляской, малышня, которая дралась на горке. Он знал здесь каждого голубя. Наверное, он был популярным.
Мы нашли пустую детскую площадку. Сугроб на лавке был совсем небольшой. Панк_навсегда расчистил мне место голой рукой, пальцы у него покраснели. Я заметила, что у него крупные суставы, как у шарнирной куклы. Наверное, как у всех музыкантов.
Я налегала на «Мишек», потому что пиво в бутылке совсем замерзло. Зажглись фонари. Потом зажглись и окна в доме напротив. Я видела, как за шторами двигаются фигуры. Из открытой форточки доносился детский плач.
«У города свой бит, — сказал Панк_навсегда. — Я хочу записать альбом с таким ритмом, знаешь?.. Ну, типа включить туда звуки улиц. Мы хотим так и назвать, “Звуки улиц”. Индустриальный рэп, типа того. Панк мне уже не очень, я ищу новые направления. Надо двигаться, понимаешь? Все время».
Я поднялась со скамейки. Там, где я сидела, была прогалина, а вокруг — слой снега. На деревянной рейке, прямо под моей задницей, было чье-то послание. Нацарапано острым.
«Кто я?»
Уже холодно. Уже поздно. Мне пора домой.
«Тебя проводить?» — спросил Панк_навсегда. Но не двинулся с места. На плечах у него собрались сугробы. В пустую бутылку задувал ветер, создавая низкий гул.
Я бросила свое пиво в урну, Панк_навсегда взвился, нырнул рыбкой вслед за бутылкой.
«Там же еще половина! Я допью». — Он выудил бутылку, обхватил своей большой красной кистью, прижался губами к горлышку в долгом поцелуе.
Даже глаза закрыл.
Я ушла, пока он не смотрел.
В трамвае сняла шапку — голова чесалась. Тушь смерзлась на ресницах, пуховик поднялся к ушам, когда я села на сиденье с подогревом. Три замерзших розы в тепле вагона размякли, начали испускать аромат.
Кондуктор улыбнулась, проходя мимо.
— Молодые все счастливые, — сказала она.