Слушай, капля,
Откажись от себя без сожаления.
И в обмен обрети Океан.
Д. Руми
— Что берём с собой для просветления?
— Шапки не забудьте, вещи теплые, помещения не отапливаются.
— Денег сколько?
— Не знаю, сколько сможете, там пожертвования.
— А можешь ещё раз, только кратко, что такое випассана?
— Слушай, я что смог, уже рассказал.
Разобраться, что такое «випассана», в ночном индийском автобусе мне не удалось.
Мы с Лёликом второй месяц колесим по Индии, в этот раз очередной локальный рейс Манали — Ришикеш с обычным грохотом под местные шлягеры несётся по ночным гималайским предгорьям.
Пока ждали свой локал, познакомились с Андреем. Он сидит на рюкзаке, читает что-то, гладко выбрит, спортивный, лет тридцати пяти, мало похож на обычных европейских странников по Индии — ни амулетов на шее, ни татуировок на черепе, чем и привлёк внимание. Обычно европейцы на заплёванных бетелем индийских полустанках знакомятся стремительно, тем более, на родном языке.
Всю дорогу приходится делать усилие, чтобы расслышать Андрея. Он накрылся с головой теплой шалью цвета древнеиндийской пыли и особо не пытается быть услышанным. Говорит, будто сам с собой, неспешно перебирает переживаниями и событиями, как чётками. «После второй випассаны до меня, наконец, дошло: молитва — это говорить с Богом, а медитация — слушать Бога, после этого всё и закрутилось…»
В вечнозеленых предгорьях под утро прохладно, с Ганги крадется нефритовый туман, в траве перешептываются цикады. Еще не рассвело, трое русских в «столице йоги» плутают в поисках ночлега, чтобы весь следующий день сонно бродить по пропитанному масалой, мантрами и камфарой Ришикешу.
Андрею «город йогов» безразличен: «Еду на свою четвертую випассану, послезавтра начинается курс, отсюда недалеко, места есть, как у вас насчёт десяти свободных дней?»
— Да объясни ты, наконец, что это такое?
— Слушай, я вроде в автобусе всё рассказал, если непонятно, поищи в интернете.
Блаженные времена кнопочного телефона одного на двоих. Пошли искать полуподвал с надписью «cyber cafe». Понятной информации немного, вернее, мой английский не рассчитан на серьезные изыскания, а Лёлик вообще в школе немецкий учил.
Но в целом понятно: «випассана — это искусство жить, видеть реальность, как она есть, сделать шаг к внутренней свободе, инструмент познания себя».
Для прохождения курса не нужно становиться на всю жизнь буддистом. Никого не волнует, религиозен ли ты, атеист или философ. Курс построен так, что ты постоянно занят медитативной практикой, плюс слушаешь пояснительные лекции, доступны переводы на разные языки. Быт аскетичный, питание скромное, студенты живут в общежитии, мужская и женская половины разделены, как и столовая, общий только зал для практик. Есть свои нюансы, например, никакого общения, книг, записей, полное молчание все десять дней. Курс бесплатный, оставляешь пожертвование по своим возможностям.
— Как тебе предложение увидеть реальность, как она есть?
— Давай попробуем, уедем, если не понравится.
Добрались до места — парк, переходящий в склон горы, среди деревьев невысокие здания, на дорожках ветром разбросало оранжевые вьюнки. Публика приехала на курс самая разная, обычные индийцы всяких возрастов, живописные женщины в сальвар камизах, тибетские монахи, закутанные в бордовые накидки, группа джайнов, европейцы, азиаты.
Узнаём расписание: подъем в 4:00, отбой в 22:00, общее время неподвижной практики каждый день более десяти часов. Паспорта сдаём в сейф, ключи только у дедушки — администратора. Не разрешается брать с собой телефоны, книги, блокноты. Из запрещённого я оставляю в сумке тетрадь и ручку.
Лёлик тоже прячет в карман блокнот, мы обмениваемся репликами про отличный повод отдохнуть друг от друга, и я ухожу за индийской девушкой-волонтёром заселяться в свою келью. Идём мимо огромного дерева, на ветке покачивается гонг, по нему будем ориентироваться в событиях, а вот и его гул зовёт к ужину. Громко сказано — ужин, на деле стакан разведенного в горячей воде сухого молока, банан и плошка пресного риса. В столовой всё строго, получаешь свою порцию, садишься за узкий стол или идёшь под дерево, никаких вежливых улыбок, моешь за собой посуду, быстро удаляешься.
Зимний вечер в предгорьях Гималаев — это нешуточный холод, особенно в помещениях, где нет отопления, а его нет нигде. Спасает «эффект капусты», когда на тебе много слоёв разной одежды и традиционная шерстяная шаль сверху, все в Индии зимой ходят в таких. Оказалось, что келью со мной разделяет француженка. Мы машинально здороваемся и сразу вспоминаем о молчании. Наши кровати в метре друг от друга, я не успеваю запомнить её имя.
Гонг созывает на практику. Хрустят опавшие листья магнолий под ногами. В зале запах кардамона, индийцы любят его пожевать, говорят, отбивает аппетит. Волонтеры принесли коробки с девайсами, во время лекций предлагают наушники, чтобы слушать перевод, но русского не оказалось, «не успели приобрести, простите, нам очень жаль».
Все рассаживаются на полу, начинается вводная часть. Я не могу сосредоточиться, нервничаю, начинаю обдумывать план побега, перевода на русский нет, это серьезный повод покинуть курс. Хотя при чём тут перевод, если меня здесь просто всё угнетает.
Ровно в 4:00 раздаются три удара гонга. Сползаю с жёсткого топчана, бреду в зал для практик, сажусь, накрываюсь сверху шалью, делаюсь похожа на привидение, и все вокруг тоже похожи на привидения.
Нам предстоит 50 минут просидеть на индивидуальном коврике с прямой спиной, подобрав под себя ноги. Если совсем никак, то можно воспользоваться специальным стульчиком. Неплохо хотя бы первые 10-15 минут удержаться в одной позе, понятно, что дальше придётся менять положение. После перерыва всё повторяется снова, в идеале задача производить минимум движений.
Пристроив тело, закрываешь глаза и просто внимательно дышишь. Вернее, нет, не просто, тут ключевое слово «внимательно». Отслеживаешь мгновение, когда воздух попадает внутрь и продолжаешь сознавать, когда воздух выходит наружу. И так весь день с небольшими перерывами на сон, еду, лекции, короткие прогулки, в которых желательно продолжать удерживать внимание на дыхании.
И тут логичный вопрос — «а зачем?», и, похоже, он возникает не только у меня. Замечаю, что на второй день после обеда участников в зале стало меньше. Пропускать занятия не разрешается, за этим следят волонтёры. Ты или практикуешь, или покидаешь курс. Значит, кто-то уже уехал, что неудивительно, ибо беспрерывно наблюдать за своим дыханием и сопротивляющимся телом — перспектива та ещё.
В общем, я нарушаю правила и пишу во время перерыва Лёлику записку, выжидаю подходящий момент, прячу под его коврик тетрадный листок: «Силы на исходе, не могу удерживать внимание, не верю, что из этого что-то выйдет, может, уедем?»
На следующее утро вижу под своим ковриком краешек бумаги, еле дождалась перерыва, разворачиваю записку: «Отваливаются ноги и спина, в остальном нормально. Иногда всё ясно, иногда хочется плакать. Уехать сейчас самое простое. Ощущение, что сижу и оттираю от накипи чайник. Не жду результатов, просто стараюсь пройти этот опыт до конца. Работаю каждый час, смиренно. Я, наверное, только сейчас понял суть этого слова — “смиренно”. Стоит перед глазами индийский ослик, нагруженный кирпичами. Я думаю, что это образ меня и моих мыслей. В голове повторяется фраза: “Я — свидетель, я — дух, блаженный и вечный”».
Спустя полгода я услышу, как Лёлик рассказывает про курс випассаны своему другу: «Представь, грязный чайник, накипь многолетняя, всё такое. А ты вместо того, чтобы как следует его почистить, просто рисуешь сверху что-то красивое, розу, например. Понимаешь о чём я? Чайник надо сначала отмыть, а потом рисуй сверху, или не рисуй, это как захочешь.
Считай, випассана — это щётка и моющее средство для чайника. Ну да, у этой методики есть свои особенности, сутры там тебе поют, истории из жизни Будды вечером рассказывают, терминология у них своя, но тебе какая разница, если ты реально с их помощью чайник оттираешь.
Их, кстати, не волнует, во что ты веришь, кому поклоняешься, или тебе всё до лампочки. Ты приходишь на тяжелую работу, от тебя требуется дисциплина, и придётся ей заниматься. Курс предоставляет возможности, чтобы ты не беспокоился, где переночевать, помыться, одежду постирать, что поесть. Всё скромно, конечно, но и счёт они тебе за это не выкатывают.
Только ставят условие — надо всю дорогу придерживаться их правил и дисциплины. Понятно, что ты потом вернешься к своей обычной жизни и, возможно, забудешь всё, как страшный сон. А может, не забудешь, чайник-то реально лучше начал работать. Решишь, что всё-таки есть смысл практиковать дома или снова приехать к ним на курс».
Я ожидала от Лёлика чего угодно, но только не «пройти этот опыт до конца». После его записки весь следующий час сижу почти не шелохнувшись. Внимание собрано на вдохе и выдохе. Наблюдаю за умом, он привычно ворошит кучу переживаний, смотрю на это отстранённо, как на проплывающие облака. Заглядываю в пустоту, ощущаю её силу, не вовлекаюсь. Возможно, я просто начинаю втягиваться.
Если фокус внимания удерживать на вдохе и выдохе, ум какое-то время вовлечён в эту игру, но недолго. Природа ума беспокойна и подвижна, подобно шустрой обезьянке, которую заперли в комнате, она мечется, пытается вырваться, совершает массу лишних движений, наконец вырывается, но тут же попадает в другую комнату, история прокручивается снова.
Аналогия ума с обезьянкой широко используется в буддизме, и она довольно точна. Пока тело ноет от боли в коленях, мой ум успевает сгонять домой, всё там проверить, поволноваться, порыться в воспоминаниях, прокрутить пару диалогов, собрать чемодан, проиграть реалистичную мизансцену, разобрать чемодан.
Раз за разом возвращаясь к дыханию, все эти прыжки и метания перестают восприниматься как единственная реальность. Это просто мысли, просто ощущения, просто состояния, они пройдут, на их смену придут другие и тоже пройдут. Они наплывают как волны, испаряются как туман.
На первый план выходит тот, кто наблюдает. Его сложно распознать, но если ум занят дыханием, на некоторое время возникает пустота, просвет, и открывается доступ к пространству какой-то бескрайней тишины. Я ничего больше об этом не знаю, но даже лёгкое касание наполняет смыслом и силой.
Не раз буду возвращаться к этой практике. На каждом следующем витке она привносит глубокие и чистые оттенки в сложную палитру жизни. Для меня она стала одним из важных ключей от двери, за которой начинается долгий путь к внутренней свободе.
Примечания
- Випассана — многогранный философский термин и вполне определенная техника сосредоточения. В данном контексте это 10-ти дневный курс медитации, по методике, разработанной Сатья Нараяном Гоенкой. Во время курса участники изучают основы техники и практикуют.
- Локал (локал бас) — дешевый междугородний автобус.
- Бетель — популярная тонизирующая жвачка растительного происхождения.
- Ришикеш — город на севере Индии, считается мировой столицей йоги, расположен на берегах реки Ганги в её горном течении.
- Ганга — крупнейшая река в Индии, для индийцев исключительно женского рода, так как отождествляется в индуистской мифологии с богиней ставшей рекой.
- Сальвар камиз — традиционный женский костюм, особенно распространённый на севере Индии.
- Джайны — последователи религиозно-философского учения, проповедующего не причинение зла никаким живым существам.
- Сутры — своды высказываний, составляющие каноническую литературу буддизма.
- Цитата из книги Джалал ад-Дин Руми «Сокровища воспоминания», перевод Леонида Тираспольского