Далеко за полночь Иннокентий облачился в новую пижаму со слониками и с удовольствием вытянул ноги, забравшись в прохладную постель. Он долго ворочался, но никак не мог заснуть. Перекатываясь с одного бока на другой, он высовывал из-под одеяла левую ногу, снова заворачивался в одеяло или полностью сбрасывал его, распластавшись по кровати, как Патрик Стар, лучший друг Губки Боба. Наконец, он провалился в долгожданный сон.
Оглянувшись по сторонам, Иннокентий понял, что находится в темном подъезде своего дома и не может вспомнить номер квартиры. Сердце его сильно колотилось, на висках и на носу сверкали капли пота. «Ну прямо в лучших традициях С. Кинга», — подумал он, в очередной раз пробегая свой третий этаж и звоня во все квартиры.
Возле одной из дверей Иннокентий услышал приглушенный голос, который звал его по имени. Он со всей силы дернул на себя потертую чугунную ручку, шагнул и… полетел в пропасть.
Так и не достигнув дна, Иннокентий проснулся в окопе. Он попытался выглянуть из траншеи и стукнулся каской об огромный булыжник. Вокруг него гремели взрывы снарядов, раздавался нескончаемый гул пулеметных очередей и слышались крики людей.
Иннокентий понял, что оказался в эпицентре боевых действий и попытался разобраться, что происходит, почему и от кого они обороняются. Но все, что он смог понять — это то, что они защищаются от точно таких же людей, как и он сам. Была лишь одна деталь, которая отличала их, — это неестественно счастливые широкие улыбки на лицах нападавших, как будто у них всех неожиданно заклинило лицевой нерв в момент переживания самого счастливого события в их жизни. Оборонявшиеся явно были застигнуты врасплох, в их глазах он увидел ужас и непонимание происходящего.
Вскоре нападавшие прорвали оборону, многие стали разбегаться, не решаясь вступить в открытый бой. Иннокентий был в их числе. Вместе с несколькими молодыми людьми он спрятался в одном из подвалов высотного бизнес-центра.
Спустя несколько часов двое смельчаков решились сделать вылазку. Когда они вернулись, их лица были пепельно-серыми, а взгляд неподвижно устремлен сквозь окруживших их людей.
— Ну, рассказывайте же! Что вы видели? Почему вы молчите? — закричала одна из девушек. Ее пальцы судорожно вцепились в пепельно-русую копну волос, сама она опустилась на каменный холодный пол и, покачиваясь, продолжала смотреть безумным вытаращенным взглядом на вошедших.
— Мы видели, как чудовища утаскивают людей в наш бизнес-центр, — начал один из парней. — Но мы не видели, что они с ними делают.
Он резко замолчал, беззвучно шевеля губами, видимо, пытаясь подобрать слова. На помощь пришел его товарищ, который продолжил хриплым, слегка дрожащим голосом:
— Мы только слышали громкие безумные крики боли. Но уже спустя несколько минут пленные выходили в строю с чудовищами, так же счастливо улыбаясь.
— Как будто чудовища разорвали в клочья их души и им больше ничего не оставалось, как прятать за этой страшной улыбкой зияющую в них теперь пустоту, — еле слышным голосом закончил первый.
В подвале воцарилась полная тишина, они все вместе забились в угол и просто ждали рассвета.
К утру битва была закончена. Мир, внезапно переполнившийся болью, как будто остановился. Все вокруг было заполнено либо растерзанными телами людей, либо стройными рядами шагающих улыбающихся чудовищ.
— Если мы хотим выжить, мы должны научиться быть незаметными в толпе чудовищ. Они должны принимать нас за своих, — поделился своими мыслями Иннокентий, устало отбрасывая волосы с мокрого напряженного лба. Было решено, что необходимо сделать несколько вылазок, чтобы понаблюдать за чудовищами в их среде, изучить манеры и повадки.
Когда Иннокентий вызвался добровольцем, остальные с облегчением выдохнули. Осторожно пробираясь между этажами бизнес-центра, он уже несколько часов наблюдал за одной группой чудовищ. Иннокентий сделал вывод, что им свойственны достаточно жесткая субординация и ярко выраженное коллективное начало. Он так увлекся своими наблюдениями, что не успел вовремя заметить двух появившихся в конце коридора чудовищ.
Эти чудовища явно были более высокого ранга, чем те, за которыми наблюдал Иннокентий до этого. Они вели светскую беседу о влиянии на Кафку творчества Ф. Достоевского. «Деперсонализация и дегуманизация личности после столкновения человека с окружающим миром — вот база, на которой Кафка выстраивал конфликты в своих произведениях…» — невыразительно и без каких-либо эмоций продекламировало одно из чудовищ с безумно счастливой улыбкой на лице. Второе чудовище согласно кивнуло ему.
Иннокентий почувствовал, что не может пошевелиться, ноги стали как ватные, сердце с силой ударялось в ребра. Между тем чудовища были все ближе. Ощущая неприятную сухость во рту, Иннокентий взял себя в руки и, натянув на лицо такую же фирменную улыбку, невозмутимо прошел мимо чудовищ. Завернув за угол, он на подгибающихся ногах поспешил в подвал к своим товарищам.
Дни шли за днями. Вылазки теперь делались всё реже и реже и только для поисков еды. Иннокентий радовался каждой такой возможности выбраться из темного подвала и вдохнуть полной грудью свежий ночной воздух. При встрече с чудовищами он уже автоматически натягивал на лицо широкую счастливую улыбку.
Однажды, проснувшись утром, они поняли, что что-то изменилось. После того как двое из них сходили на разведку, эти ощущения подтвердились: в бизнес-центре никого не было. Не успел Иннокентий опомниться, как все его товарищи радостно устремились наружу.
Иннокентий вышел из бизнес-центра на центральную улицу города. Был солнечный ясный день, и вся улица была заполнена людьми. Никто не обращал внимания на растерянно-улыбающегося мужчину.
И тут Иннокентий перестал улыбаться. На лицах прохожих была счастливая улыбка чудовищ. Иннокентий мгновенно побледнел, его кулаки судорожно сжались. Он застыл посреди улицы, пытаясь привести в порядок путавшиеся в голове мысли: «Может быть, они просто не знают, что чудовищ больше нет, и поэтому продолжают изображать их? Или это и есть чудовища, которые никуда не пропали? И весь мир теперь — это такие чудовища?»
Оторвавшись от своих страшных мыслей, Иннокентий, наконец, увидел то, что не смог осознать сразу, выйдя на улицу: все прохожие были его точной копией. Он почувствовал, как на лице помимо его воли расплывается счастливая широкая улыбка…
Иннокентий снова проснулся, подушка почти насквозь была пропитана потом. Его дыхание все еще было учащено, а губы дрожали. Осознав, что это был всего лишь ночной кошмар, Иннокентий радостно вытянул из-под одеяла свои пяточки, грея их в лучах уже по-летнему жаркого солнца.