А
Амстердам
2008
Привет, Маркета! Я в Делфте. Это лучшее сочинение на тему «что такое город». Тебе нужно это увидеть и нарисовать. Здесь твои любимые домики и офигительные палевые поля.
Привет, Маркета! Я в Амстердаме, но до музея еще не дошел. Работаю работу, ем из банок, пью из-под крана. Последний раз на прогулке был три дня назад. Джим.
Маркета познакомилась с Джимом в 1992-м. Любой парень по имени Дима, который занимался тогда рок-музыкой, называл себя Джимом.
Привет! Взял в ареду велик, тут все так ездят. До Ван Гога пока не доехал, прости. Джим.
Привет, Маркета! Никак не могу дойти до музея Ван Гога. Иду, бывало, мимо и думаю зайти, но прохожу мимо.
Да! Да! Да!
(Текст на обороте открытки с «Едоками картофеля» Ван Гога).
Б
Борода из прокладок
1993
Рок или рисование, барабаны или живопись? Маркете восемнадцать, она разрывается. Поступает в художку. После анатомии, рисунка и живописи оттягивается на репетициях. Договаривается о новогоднем концерте «Подсолнухов» в родном училище. «Только если будет Дед Мороз и конферанс», — недоверчиво разрешает завуч Петрович. Вавилонскую башню из усилителей и барабанов везут на санках. Маркета клеит коллаж. Первый в жизни постер: вырезанные по контуру человечки и собственный шрифт. На фото она в косухе и бейсболке задом наперед, вокалист Эдди в клетчатой рубахе, Какатов с прической под Брайана Джонса и басист Донсон в пиджаке на голое тело. Фотку делал Джим.
Народу в актовый зал набивается много. В первом ряду педагоги. Выходит Джим в бороде и красном халате: «А сейчас группа «Санфлауэрз»! Маркета с первого курса за барабанами и Лёха Какатов со второго на гитаре. Встречайте, и всех с Новым годом!».
Какатов ударяет по струнам через дисторшн, учителя выползают пригнувшись. ВХУшники и гости пьют, подпевают, плюют на пол, ломают унитазы, — получают максимум от получасового панк-сейшна. После концерта Джим подходит поздравить Маркету.
— А из чего ты сделал бороду Деда Мороза?
— Не знаю, нашел у мамы пакет с пушистыми прямоугольничками и подумал, что они идеально подойдут. А что это?
В
Выставка «Алфавит для друга»
2015
В центре зала синий почтовый ящик. За окном гроза.
Входит режиссер Клоков. С ботинок капает, он обнимает Маркету, берет стаканчик, озирается. Входит Донсон с треми бэбиками и женой, с детей капает, они обнимают Маркету и орут. Входит Артыкин с букетом белых цветов, с цветов капает, он обнимает Маркету, берет стаканчик, озирается. Входит Соня и озирается. Берет стаканчик, второй стаканчик, потом третий. Уходит.
На стенах фотографии и открытки.
На открытках рисунки и буквы.
На фото режиссёр Клоков держит открытки как веер.
Анна, историк искусства, открытки на парапете Сены и сейчас улетят.
Соня в кафе с кипой открыток и бокалом.
Джим в семейных трусах, открытки разбросаны по полу.
Входят Джим с Адашевым, с них капает, они обнимают Маркету, озираются.
Маркета берет пятый стаканчик, подходит к микрофону:
Полгода в Париже рисовала алфавиты, по букве на карточке, марки лепила. Открытки пачками в ящик опускала, в желтый парижский почтовый ящик. Открытки летели в Москву и Питер, в Вятку, в Париж, Ярославль, Женеву. Спасибо, друзья, друзья, спасибо, я всех вас люблю, я очень рада.
Артыкин дарит цветы, уходит. Режиссер Клоков обнимает Маркету, уходит. Соня уходит, хлопнув дверью. Донсон берёт стаканчики, жену, детей, уходят. Маркета падает лицом в почтовый ящик. Джим с Адашевым несут Маркету в такси через лужи.
Г
Гаттака
1995
— Джим, что ты напялил?
— Обожаю семейные трусы в клетку.
— Что будем смотреть?
— «Гаттаку», я — в пятый раз. Ложись, этот фильм надо смотреть лежа. Вино я поставлю на пол.
— Итан Хоук охуенный.
— Ума Турман охуенная. А ты кто?
— Я Итан Хоук, ясен пень. Хотя нет, погоди, я хочу быть этим чуваком, который сделал титры. Титры охуенные. Беру их в свой канал титров.
Тогда Маркета носилась с идеей сделать телеканал, на котором будут транслировать только титры к фильмам. «Гаттаку» она брала в ротацию без вопросов. Сыплющиеся частицы тела, волосы под макросьемкой, вот это всё.
И потом, это был любимый фильм Джима.
— Джим, где мой кошелек, швейцарский нож, очки? Как я попала домой?
Просыпаюсь без всего этого, я просто не человек.
— Мы запинали вчера под диван. Отвез тебя на такси. Приходи через полчаса на угол Спасской.
— Что у тебя с лицом?
— Это ты мне вчера наджабила во время фильма.
— ?.. Красивая царапина. Давай мои цацки.
Д
День рождения
1995
Пьют, пьют. Поют, Игги Попа поют. Джим как Игги Поп. Поёт и пьёт. Маркета стучит по бокалам. Кисточками по бокалам.
Идут, идут. По сугробам идут. Несут себя. Маркета падает. Джим тоже падает, поднимает ее. Пурга. Долговязые фигуры. То ли мальчики, то ли девочки. Снова падают. Поднимаются. Идут. Падают. Смеются. Поднимаются.
— Так, мы сейчас вашу подругу заберем в женский вытрезвитель.
— Не надо, не надо, не надо, тут близко. Я веду ее домой.
— Доведёте?
— Доведу.
— Доведёте?
— Точно доведу.
Е
Если будем живы
2002
— Я ничего не понимаю, почему так? Я вернулась в Вятку, а ты уезжаешь?
— Не могу больше пить. Мне надо сменить всё, всех друзей, весь круг.
— Мы съездим вместе когда-нибудь посмотреть на красивые домики?
— Если будем живы. Пиши. Салют.
Ё
1999
«Твою мать!» — заорал Джим, столкнувшись с Маркетой на углу Невского и Большой Конюшенной. Длинный, худой, мешки под глазами. Они не виделись пару лет, Маркета училась в Питере, Джим бухал на родине, изображая рок-звезду в местной группе «Музоры».
— Ты что здесь делаешь?
— Хотел в универ перевестись на иностранные языки. Не взяли. Решил договориться о концерте.
Ж
Желтая кофта
2000
— Я накупил целую кучу шмотья в секонде, выбери себе что-нибудь.
— Мне вроде не надо.
— Выбери, я хочу, чтобы у тебя от меня что-то осталось, чтоб ты помнила обо мне.
— Но тут дурацкие свитера три иксэль.
— Вот, смотри, Ив Сен-Лоран, кофта на пуговицах, бери. Шафрановый цвет,
как у буддистских монахов.
— Она на три размера больше!
— Бери, будешь носить поверх пальто, щас так модно.
З
Зоопарк
1999
Афиша: Группа «Бегемот». Клуб «Зоопарк». 23 мая в 19:00. И мелкими буквами внизу: разогрев — группа «Музоры» (Вятка).
Ничего себе. Джим приедет в Питер со своей группой.
— Джим, привет.
— О, Маркета!
— Ты можешь вписать пятерых?
— Конечно, могу
* * *
— Вот вам пять билетов.
— Ты с ума сошел?
— Для бегемотов есть список, для нас нет. Могу я позволить себе пригласить всех твоих друзей?
Они ходили после концерта между клеток с фламинго и павлинами, выпивали из горла, темно не становилось. «Зоопарк закрывается», — прохрипел мегафон. В одиннадцать вечера спрятались за вольером со спящим львом. Курили травку, спали в обнимку на лавке. В семь утра сбежали на глазах растерянных дворников.
Хорошо, что ты приехал.
И
Игги Поп
1996
«А теперь для Маркеты из художественного училища песня Игги Попа «Ин зе дескар». Не болей, Маркета! Мы еще споем Нирвану!»
Джим работал ночным диджеем на первом музыкальном радио, ставил всё,
что хочет. Маркета фанатела от его эфиров. Дома вторую неделю с гриппом.
У Маркеты болеют все: она, мама, брат и папа. Грипп с кишечной палочкой.
Всех тошнит и поносит. Джим не может прийти к Маркете, она заразная.
I know that you have got the time/ Coz anything I want, you do / You’ll take a ride through the strangers / Who don’t understand how to feel /In the deathcar, we’re alive / In the deathcar, we’re alive.
Й
Йога
2009
Айриш йога — любимый спорт Маркеты. Набираться, набухиваться, бежать во все ноги. Остаться одной, падать, застывать в нелепой позе там, где застал последний бокал. Маркета знала — проснётся утром дома, раздетая, в постели. Её не волновало, кто посадит в такси, доведёт до квартиры, разденет, подставит тазик. Часто этот человек спит рядом с ней, а утром делает вид, что ничего не произошло. Она привыкла к такому течению вещей. Всего три месяца в жизни она была одна. Никто не засовывал её в такси. Не подставлял таз. Не раздевал. Она могла очнуться на улице, в подъезде, где угодно.
Бросить пить. Я стара для айриш йоги.
К
Курсовая по живописи
1995
— Ты будешь мне позировать? У тебя красивая борода.
— За бухло буду.
— Коробка красного?
— Пойдет.
— Только надень свое кейвовское пальто.
Приходит.
— Вот тебе бухло.
— Ты серьезно? Я же пошутил.
— Тогда сиди и не двигайся.
* * *
— Долго еще?
— Еще час, терпи.
— Мне надо бухнуть.
— Так вот коробка красного.
— Ну ладно. Получается, я не шутил?
— Я сделаю курсовую картину по твоему портрету. Будет называться «Поезд ушел».
2015
Муха-Цокотуха бьется в стакане. С этого начинается спектакль Маркеты. Стакан сделал папа Джима. Склеил из оргстекла. Он — Самоделкин на пенсии. Маркета пришла в родительский дом Джима, принесла чертёж папе. На стене портрет. Бородатый парень с дворнягой на станции. Сумерки. На дальнем плане ж/д пути. Тусклый свет фонаря.
— Это же твоя картина, Маркета, «Поезд ушел»? Дима оставил нам ее перед отъездом. Он здесь такой несчастный. Несчастный мой ребенок.
— Да, я ему подарила после защиты курсовой.
— Он так редко приезжает. А что у вас случилось с Димой? Вы не общаетесь?
— Да ничего, все ок. Общаемся.
Общаемся, блин. Привет, пока, хорошей дороги.
Л
Ливайс 501
2008
Джим в Москве, модный звукорежиссер. Он бросил пить. Живет в пяти минутах от Ярославского вокзала. Маркета часто останавливается у него.
— О, ты все еще носишь мою желтую кофту. А меня друзья врубили в Ливайс 501, теперь я ношу только 501, а у тебя есть ливайсы?
— Нет у меня ливайсов.
— У Адашева жена такая у-ух, держит его в узде, ему нужна мама. У Бирюкова подруга Саша на голову выше его, разрешает ему бухать. Ну а мне никто не нужен, я дружу с проституткой. Я не верю в любовь. Подруга оказалась талантливой, я ей на Новый год подарил камеру. Она бросила свой ебобизнес и пошла в журналисты. Теперь фотограф в журнале. А ты теперь с кем?
— С Соней.
— Я ее знаю?
— Нет.
— Мы едем по Европе с Адашевым и Бирюковым. Поедете с нами?
— Джим, театр — это подводная лодка, я не могу ездить куда хочу когда хочу. Если вдруг доберешься до Музея Ван Гога, пришли мне открытку.
М
Магнит и Пераст
2011
— Маркета, привет! Ты где?
— Я в «Магните», покупаю еду по списку. А ты?
— Я в Перасте. Тут идеально. Бросай всё и приезжай.
— Пакет молока, один литр. Я не могу. У меня через неделю премьера.
— Блин, Маркета. Ноябрь месяц, тут нет туристов, я снял квартиру, есть комната для тебя, будешь рисовать свои долбаные черепичные крыши.
— Маслины черные. Две банки. Я не могу, у меня нет визы.
— Виза не нужна, только паспорт.
— Томатный соус «Принто». Джим, я очень хочу в Пераст. Но…
— Я понял. Не в этот раз. Ты не можешь сбежать с подводной лодки.
Н
Невеста Маша
1999
— Мама, привет, скоро приеду на каникулы.
— Привет, доча.
— Какие у вас новости?
— Маша вышла замуж.
— За кого?
— За Диму.
— За моего Джима?
— Нет, за другого Диму, пианиста.
— Блин, бедный Джим, ты не знаешь как он?
— Видела его маму в магазине. Говорит, Дима взял топор и уехал в лес. Неделю нету.
В Машу были влюблены все, и Джим, и Маркета, и Ник из «Хоббита», и Макс из «Ушел погулять». Маша была их музой, она собирала на кухне всю богемную поросль, и все посвящали ей песни, картины, стихи. Её старший брат открыл первое музыкальное радио в городе, назвал его именем сестры и обеспечил работой всех Машиных поклонников. И Джим, и Ник, и Макс работали на радио «Мария».
Как-то Джим и Маркета встречали Новый год с Машей. Под утро её голова лежала на коленях Маркеты, её ноги — на коленях Джима, казалось, они достигли полной гармонии.
Потом Маркета закончила училище и уехала с Лизой в Питер, учиться в академию.
Джим остался с Машей, у них вроде бы всё сложилось, но появился пианист Дима, и классическая музыка победила рок.
О
Открытки
2014
Джим, привет. Я уволилась из театра, продала все лучшие картины и еду в Париж, прикинь, делать арт-проект. Рабочее название «Алфавит для друга». Наверное, догадываешься, для какого. Я отвечу тебе на все твои открытки за шесть лет. Нарисую сто, двести, триста почтовых карточек с буквами и завалю тебя. Проверяй свой ящик каждый день, сканируй и посылай мне сканы по мейлу. Да, еще сделай свою фотку с открытками, мне надо для проекта.
П
Пуэр
2013
— Пуэры, свежие пуэры! Свежие варёные пуэры для Маркеты! Маркета, вставай пить чай.
— Я не хочу вставать. Зачем?
— Чтобы выпить чашку пуэра и выйти в город.
— Ты со мной пойдешь?
— Нет, я работать, к вечеру надо написать джингл для ролика. Вернешься и покажешь мне фотки.
— Сегодня католическое рождество, давай сходим в храм. Послушаем орган.
— Во всех львовских храмах жуткий дубак, я не выдержу дольше пяти минут. Лучше засядем на балконе, я буду пить пуэр, ты вино. Будем смотреть на собор. Запишу звук рождества на рекордер. Через год ты снова загрустишь, я пришлю тебе звуковую открытку.
Они поехали во Львов после смерти Веры. Маркета сходила с ума от одиночества, ее голова поставила на повтор момент, как врач отдает ей пластиковый пакет на молнии с оранжевой резинкой для волос и нательным крестиком.
Джим купил билеты и забронировал апартаменты с видом на собор святого Андрея, откуда уходил с войсками на Москву Лжедмитрий. В одной комнате была огромная кровать кингсайз, в другой — кожаный диван и обеденный стол. Джим достал из сумки огромные колонки, ноутбук, наушники и засел на несколько дней. Вышел только раз с Маркетой до секонда, по старой привычке — накупить ненужного шмотья. Спал на диване в свитере и джинсах, потому что тип с быстрыми глазками, который их заселял, долго не мог понять, зачем нужен второй комплект постельного белья. «Мы друзья, у каждого по комнате, нам нужен второй комплект». Тип так и не поверил, но белье привез через пару дней.
Р
Ребёнок
2012
— Джим, ты красивый. Станешь отцом нашего ребенка?
— Блин, Маркета. Вашего — это твоего и?..
— Я тебя познакомлю. Мы с Верой ходили к репродуктологу. Матерью точно будет она, она моложе и ребенка хочет сильнее. Начали выбирать донора, но там даже фоток нет. Русский, без вредных привычек, глаза зеленые, группа крови вторая — всё! Подумали, что хорошо бы у будущего малыша был воскресный папа. Чтоб типа он знал, кто его отец.
— Это сильно, Маркета, я подумаю.
— Врач сказал, что донором не может быть любой. Можешь сдать спермограмму?
С
Сигарета
1992
Под памятником Ленину Маркета сидит. Курит сигарету L&M.
— Хей, герл, хау а ю?
— Ты чо самый умный, раз в футболке «Перл Джем»?
— Да нет, просто шел мимо. Я, кстати, Джим. Живу тут рядом. За той оградой двор. Пошли? Я купил пиво. Завтра у меня выпускной.
— Да ты мелкий! Пошли.
Т
Таллинн
2019
Маркета клеит макет.
Складывает в коробку.
Садится в поезд.
Таможня:
— Что в коробке везём?
— Макет.
— Открываем.
Это зачем?
— В русский театр, сцены макет.
Таллинн сырой. Идти на рынок, сидеть под ёлкой, пить глинтвейн, вспоминать.
Лето 1994, Таллинн, первая поездка. Денег мало, Маркета и Джим тощие, лохматые. Все принимают их за братьев. Они валяются в траве, пялятся в небо. В небе салют, в воздухе вибрирует песня Procol Harum «А whiter shade of pale». Фестиваль «Рок саммер», толпы людей. Маркета теряется в толпе, плачет, бредёт от сцены к сцене. Спрашивает у волосатых эстонцев по-русски, где западный вход, «Ей са ару, вабандаге», — отвечают они, снова бредёт, плачет, наконец, находит Джима.
«Маркета, ты где потерялась? Я чуть с ума не сошёл».
Джим, где ты потерялся?
У
Утро
2019
Одиннадцать утра. Маркета в кровати, смотрит вверх. Яркая белая линия прорезает потолок. За блэкаутами солнце. Боже, какое счастье просыпаться не одной. Какое на фиг
одиночество, какое базовое состояние? Никогда больше не хочу просыпаться одна.
/ Ты зануда, Джим. / А тебе, Маркета, тебе никто не нужен по-настоящему. Только твои рисунки. Твои линии, дома, проекты. / А ты ворчишь на всех и учишь жизни. Ты боишься близости, Джим. / А ты идёшь к цели и перешагнёшь через человека. / А ты носишь меховые чуни и даришь на день рождения шерстяные носки. Пенсионер! / А я в тебя сейчас супом плесну. Кину огурцом. / А я залеплю тебе рот пластырем. / А ты пьяница. / А ты старик в душе, и всегда был стариком. /
Маркета смотрит на Варвару. Во сне она закинула руки за голову и улыбается как ребенок. Белая линия на потолке потеряла четкий контур и расплылась.
А ты трудоголик. / А меня достали твои бесконечные подружки, Лиза, Вера, Соня, я даже все имена не помню! Я не обязан им всем улыбаться и носить вам тяжести. / Зато я сплю не одна, а ты любишь ту, которая спит всю жизнь не с тобой. / А ты самовлюбленная сука в маске Уорхола! / А ты доморощенный певец, алкоголик в завязке, проповедующий ЗОЖ! /
Чёрт, почему Джим мне не отвечает?
— Маркета, который час?
— Полдвенадцатого. Просыпайся, моя богема.
Ф
Филологическая практика
1994
— Маркета, идём копать червей. В четыре утра на рыбалку.
— В четыре? Так рано зачем?
— Клюёт.
— Щас ночь, ничего не видать, что за черви!
— Фонарик возьмём.
— Давай черви и рыбалка в десять?
— В десять сбор материала. Я ж филолог, ёбтыть.
— Что будешь делать?
— Выйду в народ с диктофоном.
* * *
— Джим, клюёт?
— Пока нет.
— Спать, обратно на дачу?
— Маркета, жёлтый туман, смотри, ты же теперь художник!
* * *
— «Девки, девки, чо спитё? Дайте ткнуть, откель ститё». Маркета, вставай завтракать.
— А-а-а что-о-о на-а за-а-автрак?
— Жареная рыба, съевшая ночных червей.
Х
Хрусталь
1992
— Мы будем пить из хрустальных кубков!
— Ого, у тебя большая комната! Ты в ней один или с братом?
— Один. А сидеть будем на полу, как индийские короли. Мама, спасибо за еду, больше не заходи ко мне в комнату.
— Ты фанат гранжа? Что это за постер? Ой!
— Блин, Маркета, ты что, я же только поставил бокалы!
— Прости, я слепая. Вообще, у меня очки, но я их не ношу.
— Мама будет плакать. Последний бабушкин хрусталь. Фигня, не расстраивайся, я тебя прикрою. Это постер «Перл Джем» из Америки.
Ц
Цветы в горшке
2011
Маркета, привет!
Живая ли? Давно ничего нет от тебя. Я всё придумал. Ты будешь богата.
Искал для племянницы подарок — это невыносимо трудно: все игрушки одинаковые, тупые. Нашёл и заказал через интернет кукольный дом, к которому отдельно можно докупить мебель, посуду, цветы в горшке, лампочки, пианино. Ребёнок в восторге.
Фабричные кукольные дома — это ширпотреб и нищеёбство, а долларов тыщ за 10-50 люди покупают рукодельные дома, и вот те хороши нереально. Маркета, это золотое дно. Займись!
Ч
Чувак
2014
Маркета, привет!
Ездил сегодня на аэродром встречать чувака из Таиланда. Он там завёл себе кучу друзей, пока три недели подлечивался от офисной апатии и алкоголизма, и вжился как-то в эту систему, когда тебе искренне радуются, и с пол-оборота смеются, и обижаются как дети. Глупый белый человек посеял там вирус мизантропии, но основа никуда не делась и здорово приятелю поправила мозг. Я поверить не мог, что слышу от него настолько несвойственные концепции. Просветлило чувака, даже завидно)) Подумай-ка о затяжном путешествии к азиатам. Научись воспринимать одиночество как базовое состояние, накопи денег, и на месяц порисовать, фруктов поесть за копейки. Будешь как Гоген, круто же.
Ш
Шекспир
2002
Маркета за кулисами. На сцене все умерли. Аплодисменты. Занавес. Все мёртвые поднимаются. Занавес поднимается, они кланяются. Режиссер Клоков хватает Маркету за руку и тащит на поклон. К Маркете подходит Лиза с букетом, Маркета улыбается, благодарит, снова кланяется, запинается, падает, роняет букет. Встает, кланяется, режиссер Клоков уводит Маркету. Это называют в театре премьерой. Мучение.
— Ты был?
— Я ушёл после первого действия.
— Почему? Это так важно для меня, чтобы ты досмотрел до конца.
— Не увидел любви. Прости. Ромео хоть бы мизинца её коснулся.
Дело не в тебе. Это режиссёр и актёры. Я им не верю.
Щ
Щи
2016-2019
Джим, привет!
Наконец-то мы в одном городе и будем часто видеться.
Пока живем с Варварой у писателя Страусова. Он уехал на год в Черногорию и пустил нас пожить. Приходи в гости.
Привет, Маркета!
Я пока завален работой и прийти не могу. Удачи.
Джим, привет!
Завтра делаю домашнюю выставку «Шинель», собираю народ после семи.
Приходи! Улица Симонова, дом 7, пять минут от метро «Аэропорт».
Привет,
я сейчас в Вятке с родителями, удачи с выставкой.
Джим, куда ты пропал?
Мы сняли большую квартиру на Красных Воротах. Накопили стопятьсот вещей, для нас слишком тяжелых. Можешь помочь с переездом?
Маркета, привет!
К сожалению, помочь не могу — срочный проект, из дома не выхожу, работаю, не вставая, третьи сутки. Удачи с переездом!
Джим, привет!
Мы теперь живем рядом! Закончил проект?
Приходи есть щи. Я наварила огромную кастрюлю.
Познакомлю тебя с Варварой.
Привет, Маркета.
Ты как ребёнок. Удачи со щами.
Привет!
Джим, привет! Хотела пригласить тебя на день рождения 6-го в воскресенье. Будут Донсоны, Артыкин, Россохин. Я теперь живу недалеко от тебя, Басманный тупик, 5. Буду очень рада тебя видеть.
Ъ
2015
Твердый. Какой твердый предмет уперся в лопатку.
Чёрт, очки. Надо перевернуть… поворо… ться…
Твёрдый. Какой твердый предмет уперся в грудь. Телефон?
Надо встать. Надо встать хотя бы на четвереньки.
Какой странный клетчатый пол.
Какие смешные разноцветные горошки.
Где я? Дома?
Боже, какой грязный пол.
Ключи, наверное, в дверях, кто довел до квартиры?
Юношеская привычка пить напитки одного цвета. Янтарный виски. Янтарный коньяк. Снова янтарный виски. Последнее, что помнит Маркета, — она на заднем сиденье такси, сверху падает охапка цветов. Их кидает Джим. Маркета доползает до входной двери, хватается за ручку, подтягивается, встаёт. Дверь открыта. Ключи торчат с той стороны. На часах шесть утра. Плащ в странных разводах. Очки не разбиты, слегка погнулись. Цветы в унитазе как в вазе. Смс от Джима: Ты доехала? Ещё раз с открытием. Крутая атмосфера, работы на высоте, но моя фотка в трусах лишняя. Маркета не в силах раздеться. Пьёт воду из пластиковой бутылки, ставит на пол и падает на кровать.
Ы
Ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы (плач Маркеты).
Ь
2016
Мягкий. Джим говорил, что записывал на рекордер звук в лесу на все стороны света. И что южный звук очень мягкий, отличается от северного и тем более уж от восточного и западного. Маркета сидела на окне. Окно выходило на юг. Она закрыла глаза. Стук электрички, гудок паровоза, лязг стройки, сирены, качели на детской площадке. От всех этих московских звуков разрывалась голова.
Как Джим живет здесь столько лет?
Жалко, что он не отвечает мне.
Спросить бы его, чем южный звук отличается от северного.
По-моему, никакой он не мягкий.
Она пила пуэр, сидя на окне. Чай пах так же, как тогда Джим: копотью, землей, чем-то базовым.
Э
Эгон Шиле
2011
— Чем ты живёшь, Джим, что радует тебя сейчас?
— Простая еда. Вот, например, огурец. Смотри, какие большие огурцы продаются теперь в магазинах.
— Это да. Но вот я. Хочу стать таким же крутым рисовальщиком, как Эгон Шиле. А ты? Работаешь из любой точки мира, у тебя есть деньги. Но зачем это всё?
— Шиле умер в двадцать семь. И если выбирать, стать как он и умереть в двадцать семь, или никем не стать и умереть в семьдесят пять, то я выбираю второе.
Ю
Юность №2
2053
Желтый электромобиль скользит среди полей подсолнухов. Маркете семьдесят девять, Джиму семьдесят семь. У Джима — безалкогольный абсент, у Маркеты — яблочный сок со льдом. Джим лысый, с седой бородой. Маркета в бейсболке задом наперед, сморщенная, как черепашка, в темных очках на пол-лица. Бот Эд: «Поворачиваем направо и едем прямо девять километров, желаете послушать любимую музыку? Могу предложить плейлисты: нью-ньювейв, готик-панк и ретро-гранж».
— Эд, включи «Нирвану», убавь кондиционер на один градус и налей мне еще.
— Джим, за что ты обиделся на меня тогда, в 2015-м?
— Ты выставила мою фотку в трусах на всеобщее посмешище.
— Бог мой, твое фото стало тогда украшением выставки. Весь проект потом купили, тебя не греет, что ты в семейниках теперь в собрании «Тейт»?
— Да плевал я на «Тейт».
— Наконец-то я увижу «Едоков картофеля».
— Почему ты так любишь эту картину?
— Не видела её живьем. Видела «Башмаки» в Париже, «Автопортрет с отрезанным ухом» в Цюрихе, «Подсолнухи» в Лондоне, «Едоки» — мой гештальт.
— Стоп, Маркета, что ты сказала Эду? Куда мы едем?
— Сначала в Делфт, потом в Амстердам.
— Блин, Маркета, зачем в Делфт?
— Помнишь, в 2007-ом ты прислал мне открытку из Делфта?
— В 2008. Я был там в 2008.
— Нет, по-моему, в 2007.
— Чушь, Маркета, это было осенью 2008. Я писал тебе про палевые поля.
— Ну хорошо! Всё равно. Сначала Делфт.
— А Ван Гог? Выставка к гребаному 200-летию?
— Доедем. И когда я увижу «Едоков картофеля», я крикну в твое глухое ухо «Да! Да! Да!»
Я
Я думаю о тебе
2020
Ты стоишь на балконе в семейных трусах в клетку и куришь.
Дома тебя ждут наушники, бегающие столбики звука на мониторе, простая еда, много работы. Ты выдыхаешь дым и не знаешь, что я думаю о тебе.
Маркета и Джим живут рядом, как тридцать лет назад. В юности их дома разделяла площадь с памятником Ленину и короткая улица с одинаковыми желтыми сталинками.Теперь Джим живет на Красносельской. Маркета каждый день гуляет в сторону Сокольников мимо его дома. Балкон на седьмом этаже. Раньше Маркета и Джим часто стояли в темноте и смотрели, как уменьшаются цветные огоньки машин.