С 14 по 16 августа в Петербурге пройдет очная интенсивная мастерская «Технология прозы» писателя, лауреата литературных премий, редактора Даниэля Орлова.

Мастер рассказал филологу Марселю Хамитову о роли редактора в литературном процессе и о том, какими принципами должен руководствоваться современный прозаик.

Любой ли человек может стать писателем?

Я далёк от иллюзий, вернее от ереси, что любой человек может стать писателем. Не любой. Да и из тех, кто может, лишь доли процента становятся писателями. Писатель — это предназначение и служение. История определённой аскезы, форма светского монашества.

Где бы вы посоветовали начинающим писателям искать материал для их дебюта — в личном опыте, на улицах, в спасительных костылях жанровой прозы?

Только не в жанровой прозе. И так современные книги полны вторыми и третьими производными от первоначального опыта и смыслов. Только опыт. Ничего другого, кроме опыта. Проза — не самовыражение, не устаю это повторять, и в течение курса буду, как заклинание, повторять снова и снова. Проза — это квинтэссенция опыта автора, опыта народа и опыта человечества, в том числе опыта по переживанию.

Константин Симонов в своём письме к молодым авторам отправлял их на завод, в поле, в далёкое плавание, в тайгу и в пустыню, туда, где реальные люди делаю реальные дела. Это, несомненно, всегда будет основой прозы любого поколения. Есть проза кабинетная, как правило, проза филологов, собранная из найденной в кабинете информации, но плотно отрефлексированная. Так тоже можно. Мне это не очень интересно читать, но сотни тысяч людей будут благодарны.

Важно запомнить главное — ваши переживания интересны только вашим близким и больше никому. А писать надо для читателя, который вас не знает, иначе это не проза, не художественная литература, а домашнее творчество, лёгкая игра в буквы.

Вы не работаете с жанровой прозой?

Я не отрицаю иные жанры, я просто в них не работаю сам. Хотя у меня были и есть ученики, которых я научил писать триллеры и детективы. Они издаются теперь весьма ощутимыми тиражами. Надо сказать, что, конечно же, они многому научились помимо меня, потому я с интересом наблюдаю за их ростом. И дело, как вы уже поняли, не в высококлассности, а в экономии средств. Простота, в том числе в средствах выражения своих идей — добродетель для прозаика.

На какую аудиторию может (и должен ли) ориентироваться современный прозаик — особенно если он работает в малом жанре?

Стреляйте в невидимую цель! Так написал однажды Валерий Попов. Если без метафор, то писать надо для своего поколения и так чтобы это было понятно и интересно читателям поколения на 20 лет вас старше и поколения на 15 младше. Работайте в этой полосе. Для начала этого достаточно. Не задумывайтесь, что пишите для вечности, это ведёт к тому, что пластичная субстанция словосмыслов превращается в бетон идей и штампов. Специально сильно суживать свою аудиторию, используя какой-нибудь субкультурный волапюк тоже не стоит. Вообще, пора перестать спорить о форме. Надо спорить о смыслах.

Как вы считаете, привлекающие читателя метафоры, живой юмор — обязательное условие для художественного произведения или можно с интересом читать «сухой», «голый» текст?

Всё написанное кем-то будет прочитано и кем-то, вне всякого сомнения, похвалено. Одно из умений начинающего прозаика, которое надо в себе культивировать — не реагировать на похвалу. Похвала губительна. Автору необходимо выбрать для себя некоторое количество Учителей, мнению которых можно доверять и в дальнейшем опираться только на их суждения о результатах его литературного труда. Ни на чьё другое! До той поры, пока не накачается авторский мускул. Да и потом не стоит всерьёз относиться к тому, что пишут о ваших произведениях. Но к выбору подобного Учителя надо подходить осторожно и ответственно. Похоже на выбор Духовника, только внутри профессии. Я ни в коем случае на эту роль не претендую, но подтолкну и покажу, как искать.

Что касается юмора внутри прозаического текста, то всего должно быть в меру. Автору нельзя плавать между жанрами и превращать молитву в фарс. А про «сухой» и «голый» текст я не очень понял. Эти эпитеты могут быть как синонимами удачного текста, так и неудачного, всё вопрос инструментария и того, как автор раскрывает тему. У Достоевского сухой текст? Сомневаюсь. Напротив, он многословен. Но все его книги — широкое полотно смыслов, эмоций. Всё очень человеческое. Вспомним современников: у Романа Сенчина «голый» текст? Скорее простой. Но сие не значит, что Сенчин не может писать развёрнуто. Он сознательно выбирает такую форму подачи. Так что, вопрос исключительно конкретики.

Одна из непосредственных задач литературы — метафоризировать реальность

Что, по вашему мнению, обеспечивает языковую дифференциацию героев? Нужны ли для этого экзотические персонажи с яркой речью или писатель может провести это различие мягче?

Речь иных людей, особенно в замкнутых коллективах не сильно различается. Однако в замкнутых коллективах возникают свои словечки, свои интонационные конструкции. Их необходимо подмечать и выковыривать на свет божий. Литература — это не как в жизни. Литература про другое. Одна из непосредственных задач литературы — метафоризировать реальность. Литература, как и искусство вообще, работает с абстракциями, с условностями. В противном случае мы выходим из области художественной литературы и попадаем в документалистику, в очерк. Это всё тоже очень важно, там схожий инструментарий, но мы со студентами этим заниматься не будем. По крайней мере, в рамках данного курса.

Вы много работали и редактором, и с редакторами. По вашему опыту, чужая редактура мешает замыслу или облагораживает его?

Одна ныне издаваемая и весьма писучая барышня однажды сильно оскорбилась на мою редактуру и поставила условие: либо всё оставляем, как есть, либо она забирает рукопись, которая на тот момент была в работе (готова обложка, вёрстка, даже сделан платёж в типографию). Книга выходила в серии, и мне пришлось оставить всё как есть. Теперь не могу ту книгу открыть без стыда, хотя автор за неё даже получила диплом одной не самой глупой литературной премии. Как? Бог знает, это вопрос удачи. Впрочем, это случай экстремальный. Обычно проблемы редактуры решаются на другом издательском этапе.

Известно, что любому, даже самому именитому автору, нужен редактор, сторонний взгляд. Однако, я встречал очень неквалифицированных редакторов, не чувствующих авторов, не понимающих ни ритма, ни структуры произведения, но которое взялись редактировать и высказывать своё суждения в том, что они не в состоянии осознать по узости собственного мировоззрения. Что характерно, обычно они имеют сценарный диплом одного из театральных ВУЗов, например ВГИКа. (Ох, меня сейчас закидают помидорами. Хотя, я привык). Это связано не с качеством преподавания, оно там блестящее. Дело в том, что в театральные ВУЗы идут люди с определённым темпераментом и определенными качествами, которые востребованы и полезны именно в киношно-театральной среде, но не являются добродетелями для литературы.

Что касается редакторов, работающих в современных толстых литературных журналах, то могу им только рукоплескать. Это люди высочайшего профессионализма и такта. Такой редактор никак не может «мешать» замыслу. Опять же, если текст уже принят издательством, то о каком изменении замысла идёт речь? Это может быть коррекция стиля, в некоторых местах коррекция фактологической основы, взаимосвязей событий и персонажей (автора может занести). Но это не продюссерский труд. Здесь никто не делает «социальный заказ».

Можно ли все же научить писательским навыкам?

Навыкам, действительно, можно научить. Это ведь совокупность приёмов. Но ничто не сделает вас писателем, кроме самого Создателя. Другое дело, что это поможет раскрыться вашим творческим способностям. А они уже могут быть востребованы за рамками литературы. И вот это факт. Принципы построения гармонии общие для очень многого, если не для всего во вселенной. А взять и написать бестселлер невозможно, просто потому что кроме правил, есть ещё элемент хаоса в тексте, без которого это не художественная литература, и высокий элемент случайности: повезёт или не повезёт. Обычно всем не везёт. Однако вдруг именно вы входите в тот процент счастливчиков?

Семь советов всем, кто пишет прозу:

Начинающий автор должен концентрироваться на собственном тексте, слушать свой внутренний голос, следовать своему ритму повествования. Потому опасно в период активного написания собственного художественного текста или непосредственно перед этим читать кого-либо из признанных стилистов. Если вы на ночь будете читать Ремарка, сами того не замечая, напишите «Три товарища».
Прежде чем писать следующий абзац, перечитайте два предыдущих. Так вы не только не собьётесь с ритма повествования и сохраните стиль, но и найдёте ошибки и неточности, исправите их и сделаете свой текст лаконичным.
Читайте и перечитывайте свой текст вслух. Для этого не обязательно должны присутствовать слушатели. Даже лучше, если их не будет. Удивительным образом вы заметите большинство своих стилистических и ритмических ошибок, которые пропустите при простом саморедактировании.
Не верьте тем, кто станет соблазнять вас быстрым успехом, в случае, если будете следовать тем или иным «писательским» приёмам. Инструментарий писателя — его настроенная интуиция, обнажённые нервы и способность к эмпатии.
Писательский успех – это произведение суммы таланта и труда на удачу. Если вам особенно прёт по жизни, вы станете популярным, даже написав инструкцию к освежителю воздуха. Вы получите за эту инструкцию литературную премию, но литературой ваша инструкция от этого не станет.
Проза — это не самовыражение. Если есть желание выразить себя, пишите стихи, рисуйте картины или сочиняйте музыку. В этих занятиях вас будет ровно столько, сколько вы того хотите. В прозе автора быть не должно. Проза пишется для читателя.
. Носите с собой в кармане блокнот. Записывайте каждую удачную мысль, каждое наблюдение. Подслушивайте и подглядывайте за людьми. Будьте к людям внимательны, но оставайтесь незаметны. Если вас заметят, правды вам не откроют. Правду жизни писатель может только подсмотреть, подслушать, а после прочувствовать.

Литературная десятка:

книги, которые вам просто необходимо прочитать

«Жизнь 12 Цезарей» Гай Транквилл Светоний. Это не просто исторический очерк, это весьма ехидная литература, из которой выросли многие современные очеркисты. С удивлением вы увидите, что стилистически Светония цитируют даже Жванецкий и Гришковец.
«Генрих фон Офтердинген» Новалиса. Прочесть эту книгу необходимо для того, чтобы понять: не надо накручивать многомудрость вокруг пустоты, ее давно уже в пустоту поместили, чем пустоту наполнили. Здесь вся методология подвига и загадки.
«Кандид, или Оптимизм» Вольтера. Так сейчас писать нельзя. Ни один уважающий себя литератор не позволит высказываться впрямую. Эта прямолинейность убивает литературу и то живое и нездешнее, что в нее помещает Небо. Но Вольтеру можно. Он был большой просветитель и писал книги для того, чтобы их читали вслух тем, кто не умеет читать.
Великое пятипьесие Чехова: «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишнёвый сад», «Безотцовщина». Чехов — плохой писатель, скучный сам себе. Ему не хватало просто литературы. Начинал он как фельетонист, продолжал как невольник-рассказчик, пишущий, чтобы прожить, а не от избытка, а закончил как очеркист. Вот тут он был прекрасен. Его «Сахалин» велик. Почему? Фиг его знает, но там что-то очень мощно-трагичное внутри, большее, нежели просто публицистика. А в пьесах Чехов велик. Конкретно в этих. Тут русское всё. Всё совсем русское.
«Братья Карамазовы». Нельзя заниматься русской литературой, прозой, не прочитав трижды этого романа. О! Нет! Не подряд три раза! А раз в десять лет. Вам двадцать? Вы должны уже один раз прочесть «Кармазовых». Тридцать? Уже два раза. Сорок? Почему Вы решили записаться на курсы? Вам пора всё понять из «Карамазовых».
«Воскресенье» Льва нашего Николаевича (грозного) Толстого. Страшнее этого романа ничего в русской литературе нет. Но перед вами пример абсолютной жертвенности автора. Тут автор умер во всех персонажах. Кто сейчас так сможет?
«Ювенильное море» Андрея Платонова. Вот так Платонов предложил писать, когда уже нельзя было писать по-старому. А по-новому — так, как готовы были читать, — ему было писать противно. Посмотрите. Это ли не русский язык? Но лексика уже новая, ритм новый, а смыслы… Ого!
«Фактотум» Чарльза Буковски. Прочтите для того, чтобы понять, что всё про «я нас*ал на ковёр, потом тр*хнул Бетти» уже в мировой литературе было. А в русской литературе — стараниями сотни эпигонов. Так что хватит. Остановитесь! Кстати, сам Чарльз считал себя эпигоном Генри Миллера и очень ценил его «Тропик Рака».
«Грузовики “Вольво”» Эрленда Лу. Смешно? Мне тоже смешно. Но этот простой норвежский писатель показывает, как готовы читать в Европе. Ироничная, лёгкая проза без зауми с огромной любовью к персонажам. Он мой ровесник, я его понимаю. А попробуйте написать так просто? Думаете, это легко? Ха-ха! Русскому человеку трудно писать просто и одновременно самостоятельно. Докажите, что под силу!
«Чеснок» Даниэля Орлова. Как же я буду преподавать студентам, которые не читали моих книг?.. Почему именно «Чеснок»? Потому что он очень разный. Стиль разных частей различается, и это повод для разговора уже о ваших текстах.