— Эй, парень. — Дед Павел пьяно хмурит брови и опирается рукой на стену. — Никогда… Слышишь, никогда… Не играй в шахматы на деньги.
— Почему? — усмехаюсь я.
— По кочану. — Сосед выкашливает облако сигаретного дыма, роняет окурок на пол и, пошатываясь, выходит из подъезда на улицу.
Моя мама говорит, что дед Павел послан в соседнюю квартиру силами Зла в наказание за тяжкие грехи папиных родственников.
Она уверена, что наш пьяница-сосед страшнее эпидемий холеры и оспы обезьян. От него на лестничной площадке мусор, окурки и стойкий запах перегара.
Отец, ругая меня за лень и двойки по геометрии, всегда спрашивает одно и то же: «Сын, я надеюсь, ты не хочешь вырасти таким же, как дед Павел?» и очень огорчается, когда я медлю с правильным ответом.
Мои родители — умные люди, но смотрят на мир слишком поверхностно и не могут сложить разрозненные пазлы в общую картинку. А я уже год назад понял, что наш сосед не просто алкоголик, а инопланетянин, живущий среди людей.
Доказательства? Да сколько угодно. Считаем, загибая пальцы.
Во-первых. На пустыре за нашим домом ржавеет звездолет деда Павла, потерпевший крушение и замаскированный под старую ракету из парка детских аттракционов.
Во-вторых. Сосед слишком много курит. Земная атмосфера губительна для пришельца, и поэтому он погружает себя в клубы сигаретного дыма.
В-третьих. Дед Павел постоянно пьян. Так инопланетянин борется с ностальгией и пытается заглушить тоску по родной планете.
В-четвертых. Он часто смотрит в небо. Потеряв свой корабль, космонавт ждёт спасательную экспедицию.
И еще…
Дед Павел не выбрасывает старые акции МММ.
Плотными стопками опальные аккредитивы лежат под столом на его кухне рядом с антикварным примусом и ржавой рамой от велосипеда «Школьник».
— Мавроди, мать твою, — часто вздыхает инопланетянин, заглядывая в тощий кошелек, — и где ж тебя черти носят?
Пришелец знает, что Сергей Пантелеевич жив и проходит реабилитацию в центральной галактической больнице. Там опытные врачи кормят финансиста антидепрессантами и уговаривают вернуться на Землю.
Когда Мавроди вылечат и депортируют в Москву, акции МММ взлетят в цене, и на деньги от их продажи инопланетянин отремонтирует свой звездолет.
А пока этого не случилось, дед Павел с утра до ночи сидит во дворе за деревянным столиком, надеясь, что его заметят и отвезут домой космические спасатели с Бетельгейзе.
В семь часов утра он выкладывает на стол радикулитную шахматную доску, слушает птиц и пьет вино из пластикового стаканчика.
Отхлебнув большой глоток, инопланетянин причмокивает от удовольствия и роняет на футболку с полустертой надписью «Москва 1985» несколько капель красного полусладкого.
Получается красиво.
Багровые пятна на белом фоне делают соседа похожим на седого супергероя, подравшегося с вампиром.
В восемь часов дед расставляет на шахматной доске фигуры и старательно обмахивает их сторублевой купюрой.
— Без лоха и жизнь плоха, — шепчет он тайные слова, открывающие чакры Вселенской Удачи.
Завершая ритуал, пришелец целует черную королеву и говорит:
— Ну, всё. Теперь приходите…
И они приходят.
К девяти часам утра к столику стягиваются похожие на разбойников пенсионеры. Хмурые и небритые, в цветастых кофтах и черных трико с вытянутыми коленями.
Они окружают столик и шумно наблюдают за шахматными баталиями.
На кону 50 рублей за победу в партии.
Предвкушение быстрого обогащения щекочет разбойникам нервы и заставляет самых впечатлительных из них закидывать под язык таблетки валидола.
К двенадцати часам дня интерес к игре угасает. Инопланетянин издевательски легко обыгрывает землян, и униженные представители человечества вспоминают про неотложные дела.
Ватага игроманов тает, как легкий недуг под строгим взглядом Кашпировского.
И тогда дед Павел проигрывает три партии подряд.
Весть о неудачах шахматного флибустьера разносится по округе. Пенсионеры алчными мотыльками вновь слетаются к игровому столику и кружат над свечой азарта до тех пор, пока их накопления не превращаются в пепел.
В три часа дня последний медяк под тягостные вздохи проигравших падает в карман деда Павла, и довольный победитель посылает самого молодого старика в магазин за портвейном.
В шесть часов вечера на улицу выходит злейший враг деда Павла — тетя Клава Кармен, огромная, как борец сумо, женщина, спалившая свою молодость в костре подъездных интриг.
Вчера Кармен ходила в гости к подруге, пробовала самогон и спорила о смысле жизни. Сегодня ей плохо и хочется скандала.
Тетя Клава осматривает двор в поисках жертвы и видит веселую компанию шахматистов.
Она вытирает потные ладони о желтый сарафан, говорит: «Так-так…» и идет к игровому столу.
По пути Кармен кричит про то, что инопланетянин снова нагадил в подъезде у ее дверей, и теперь от дурного запаха у тети Клавы болит голова и расшатались нервы.
Все знают, что нападками на деда Павла Кармен прикрывает злодеяния четырёх своих кошек, которые так и не научились ходить в лоток. Но рассказывать об этом нервной тетке — все равно что плевать против штормового ветра.
Пенсионеры благоразумно отходят от стола и тихо ропщут в сторонке, а инопланетянин безмятежно закуривает папиросу.
Громкие крики и виртуальные угрозы не пугают космонавта, который дрался с мутантами в трущобах Ориона и заглядывал в жерла черных дыр.
Тетю Клаву бесит безразличие деда Павла.
Она требует от шахматиста контрибуций и грозит ему пухлым пальцем.
Пришелец, как внимательный кот, изучает наманикюренную сосиску, танцующую у его носа, и кривит рот в острозубой улыбке.
В его взгляде Кармен видит кладбище, духовой оркестр и себя, лежащую в гробу — нарядную и сильно покусанную.
Тетя Клава вдруг понимает, что переборщила с угрозами и, опасаясь за красоту своего пальца, быстро прячет руку за спину.
Ее помидорное от гнева лицо бледнеет, борец сумо сдувается, как проколотая шина, и превращается в растерянного гнома.
— Шахматисты сраные, — еле слышно шипит гном и косолапит к подъезду ругаться на беззащитных детей.
Еще долго драматическое меццо-сопрано тети Клавы гуляет по двору, пугая бездомных собак, и разгоняет артериальное давление у задремавших на лавочках старушек.
Примерно через час охрипшая Кармен возвращается домой. Она смотрит в открытое окно и шумно потягивает травяной настой из большой синей кружки.
— Устала, ведьма, — усмехается дед Павел и расставляет фигуры для новой шахматной партии.
На двор опускается темнота, и пенсионеры расходятся по домам.
Инопланетянин остаётся за столиком один. Он медленно допивает вино и громко ругается на звезды.
К столику тихо подходит черный пес по кличке Малевич. Он дружелюбно нюхает пустые бутылки и зеленые сланцы деда Павла.
Не найдя ничего съедобного, Малевич лижет большой палец на ноге космонавта.
Пришелец брезгливо отпихивает подлизу.
— Твой тезка не художник, а гнида, — выговаривает он собаке, — украл у меня идею «Черного Квадрата».
Пес потрясен известием о коварстве Казимира.
Глаза Малевича наполняются влажной грустью, и посрамленный «тезка гниды» понуро бредет ужинать к мусорным бакам.
А дед Павел, пошатываясь, выходит из-за стола. Легкий ветерок безжалостно раскачивает его из стороны в сторону.
Еще один день жизни прошел зря.
Мавроди не вернулся.
Спасатели с Бетельгейзе не прилетели.
Скиталец с тоской и обидой смотрит в небо.
— Да пошли вы все… — говорит он мерцающим созвездиям и уходит домой…
И я уверен, что в этот миг в холодных глубинах космоса громко икает штурман межгалактического спасательного звездолета — бывший товарищ деда Павла.
Два года назад он прекратил поиски старого друга, пропавшего в окрестностях звезды по имени Солнце.
«Далеко, хлопотно и нерентабельно», — решил штурман и развернул звездолет в гавань родной планеты.