Вадик шел по вагону, разглядывая пассажиров. Кто-то смотрел в окно. Кто-то хрустел чипсами. Большинство дремало перед экранами смартфонов, и по их лицам бродили голубоватые тени.
На столике перед местом номер 10 стоял одноразовый бумажный стаканчик. На белом картоне остался кофейный отпечаток по форме губ. Пухлая верхняя и тонкая нижняя: должно быть, молодая женщина. Вадик взял стаканчик и подцепил защитный ободок пальцем. Острые буквы сложились в имя. Арина. Она непременно должна быть коротко стриженной, кудрявой и любить крепкий табак.
— Что вы делаете? Это мой стакан!
Вадик обернулся. В проходе стояла молодая женщина. Из-под прямой челки на него удивленно смотрели круглые глаза. Аккуратная длинная рыжая коса была переброшена через левое плечо.
— Пытаюсь придумать вас по имени.
Девушка нахмурилась и отступила на шаг. До Вадика донесся тонкий запах дыма и осеннего леса.
— Мы просто поспорили с Володькой, это друг мой, что по любой вещи сможем представить себе её хозяина. Или хозяйку. А теперь соревнуемся, кто лучше угадает.
— И как?
— Увы! Арину я видел кудрявой блондинкой.
Вадик развел руками и посторонился, пропуская девушку, а потом сел на место напротив и положил свой билет на столик между ними.
— Эх, проспорил я Володьке, Арина! Вы совсем другая. Кстати, я — Вадим.
Арина посмотрела на билет: Конасов Вадим, вагон 10, место 11. А потом огляделась по сторонам, но другие пассажиры не обращали на них внимания. Вадик сидел, откинувшись на спинку кресла, и поглядывал на Арину.
— Хотите тайну? — спросила Арина, чуть наклонившись над столиком и понизив голос.
Вадик кивнул и приложил правую руку к сердцу, обещая хранить секрет.
— Я — Марина. Так что ничего ваш Володька не выиграл!
Через час они перешли на ты, и Марина выяснила, что Вадик едет в командировку. Он неохотно упомянул семейный бизнес, что-то связанное с фермерскими продуктами. И Марина поняла, что в семье всё непросто: главным Вадик не был и даже подумывал о выходе из дела. И перестала расспрашивать. Сам же Вадик с нескрываемым интересом задавал вопросы о Марине:
Какой её любимый цвет?
Зачем едет в Петербург?
Какой была последняя прочитанная книга?
Верит ли Марина в магию? Или судьбу?
На последних вопросах Марина даже испугалась немного и пожалела, что вопреки всем личным правилам заговорила с незнакомцем в поезде. А потом разглядела веселье в светлых глазах. И заметила, что её кожаный браслет на запястье сбился и обнажил татуировку: круг, вписанный в треугольник.
— Ошибка юности, — сказала она, поправляя браслет, — на спор делала, да потом так и оставила. Чтобы не забывать.
— Прости. — Вадим чуть опустил голову. — Не удержался, но лучше сразу спросить, чтобы не было неприятных сюрпризов потом.
И Марина подумала, что Вадик настроен серьезно. Он внимательно слушал и не пытался взять её за руку. А когда поезд остановился на Ленинградском вокзале, Вадик спросил, может ли он помочь с чемоданом, и пригласил Марину поужинать.
И через четыре месяца вручил ключи от новой квартиры. Вадик понимал, что торопится, но знакомить Марину с матерью он не собирался. А других причин ждать не было. В прошлый раз все закончилось некрасиво, и Леночку он больше не видел…
— Дружище, да и к лучшему оно! — говорил ему тогда Володька.
Они сидели в очередном баре, а вокруг грохотала музыка и сновали официанты, позвякивая бутылками и стаканами на подносах: Вадик прилетел к Володьке в Гонконг залечивать душевные раны. И по старой традиции Володька выбрал самое простое лекарство — залить в друга дорогой алкоголь.
— С ней и заговорить-то было страшно. — Володька Леночку никогда не понимал. — Сплошные зелёные вибрации да аффирмации. Кому такая понравится?
С Леночкой Вадик узнал, что пластик нынче не в моде. Все яростно заботились о природе и не прощали ошибок менее сочувствующим. Леночка же была главной защитницей, а семейный бизнес Вадика считала злом своей жизни. Но сам Вадик ей вроде бы нравился.
Вадик вгляделся в вытянутое отражение на темном стекле бутылки с элем. Володька редко высказывался так категорично.
— А если так будет теперь всегда? — спросил Вадик.
Володька, знакомый с матерью Вадика лично, только вздохнул и махнул рукой официанту, чтобы повторить заказ.
…Марина долго разглядывала ключи на ладони Вадика.
— Так ты богач?
— Куда уж мне! Маленькое семейное хозяйство, молоко да мясо…
— Мать не против?
Вадик нахмурился, и Марина пожалела, что вспомнила про семью. Вадик никогда сам не заговаривал о родственниках, и, кажется, каждое упоминание расстраивало его. Вот и сейчас, он задумался так крепко, что когда Марина взяла ключи, так и остался стоять с протянутой рукой.
Квартира была маленькой, но уютной. И Марина наполняла её густой тишиной, которую разбавлял легкий запах костра и опавших листьев — её любимый парфюм. Вадику нравилась эта тихая осень, которая поселилась с ними. Он знал, когда открывал вечером дверь домой, что найдет Марину в плетеном кресле в углу. На маленьком столике рядом с креслом всегда стояла полупустая кружка с чаем. А вокруг неё прямо по стеклянной столешнице разбегались темные круги, и можно было проследить, как Марина переставляла кружку.
В один из вечеров Вадик вернулся домой чуть раньше обычного. Весь день ему казалось что-то в шуме города: машины, люди, огни — все они подчинялись одному ритму. И у Вадика начинала болеть голова, когда он пытался прислушаться. А дома его ждала драгоценная тишина.
Марина ходила по квартире, перебрасывая длинную косу с плеча на плечо. На столике перед креслом лежал открытый конверт.
— Там письмо пришло, — сказала Марина, остановившись напротив Вадика. — Нам письмо. Посмотри.
Вадик подошел к столу и увидел знакомый почерк на конверте.
— Это неважно.
— Я думала, что вы не общаетесь. Так откуда она знает про меня?
— Это же мама. — Вадик взял письмо со стола, прочитал его и смял в руке. — Мама всё знает.
Марина удивленно посмотрела на Вадика. За эти месяцы она привыкла думать, что Вадик живет сам по себе. И неожиданное приглашение, да еще и полученное таким образом, совсем не подходило тому Вадику, которого она знала.
— Она хочет познакомиться, поедем?
— Мама и так про тебя знает. Зачем теперь ехать?
— Но приглашение…
— Я же сказал, что это неважно, — Вадик неотрывно смотрел на Марину, и ей впервые стало неуютно рядом с ним, — тебе не нужно её видеть.
Весь вечер они молчали, а сквозь стены от соседей пробивался шум разговаривающего телевизора.
С того дня Марина находила тонкие конверты, подписанные той же рукой, в почтовом ящике еще не один раз. Она отдавала их Вадику, а тот выкидывал запечатанными. Марина не понимала, как справляться с настоящим, когда прошлое вдруг показалось обманом. И тишина в уютной квартире будто покрылась серой пылью, похожей на ту, что поднимается с проселочных дорог. Дышать можно, но мир становился тусклым и безвкусным. Дни пенились неловким молчанием, пока однажды Марина задумчиво не спросила Вадика:
— Что ты знаешь об арт-вечеринках?
— Кажется, там рисуют?
— Да-да, попробуем?
Марине уже несколько раз попадались рекламные буклеты, манившие яркими красками. Вадик поворчал, но согласился, когда Марина уверенно сказала, что запишется, даже если он откажется. Так они начали учиться рисовать в компании вина и восторженного Дэна, который тремя штрихами создавал картины, разлетавшиеся по разным уголкам мира.
— Минимализм! Да щепотка мифологизма! — говорил он, многозначительно поглаживая кисти. — И шедевр готов!
Для воспитания достойных учеников требовалось чуть больше усердия. И ещё больше вина для легкости восприятия недостойных.
После первых занятий Марина с Вадиком шли домой, держась за руки. Она смеялась так, что по её щекам бежали слезы, а он только крепче сжимал её руку. А потом они вместе наполняли квартиру той самой уютной тишиной, которую Вадик уже начал забывать. Он думал, что час перед холстом — невысокая плата. И когда Дэн заговорил о специальных занятиях для одаренных, куда позвал только Марину, Вадик даже обрадовался.
И Марина расцвела. Она не хмурилась на письма, изредка появляющиеся в их почтовом ящике. Не спрашивала Вадика о семье. А потом начала чаще уходить по вечерам в мастерскую Дэна.
— Он готовится к выставке, — объясняла Марина Вадику, — я нужна Дэну.
— Мне ты тоже нужна.
— Но он затравлен агрессией окружающей среды, а мы помогаем ему справиться с ней. А еще мы вместе учимся сбрасывать всю ту эмоциональную шелуху, что тормозит развитие наших талантов…
Вадик молчал, мнение о дилерах экзистенциализма он давно научился держать при себе, и только изредка оно проступало красными пятнами на лбу.
Когда выставка открылась с оглушающим успехом, Вадик наконец решился:
— А может, к Володьке съездим? Он нас давно к себе зовёт.
Марина обрадовалась. Вадик раньше часто рассказывал о друге, и Марине даже казалось, что она уже лично знакома с Володькой. Она хотела увидеть Гонконг, с той поездки в Петербург, когда они познакомились с Вадиком, она из Москвы больше не выбиралась. Да и Дэн отпустил своих учеников на каникулы.
Билеты нашлись быстро, и Вадик выбрал самый ранний рейс на следующий день. Марина удивлялась, но не спорила. В конце концов, Дэн учил её прислушиваться к происходящему, и неожиданная поездка должна была стать хорошим упражнением.
В самолёте было так мало пассажиров, что Марина несколько раз переспросила Вадика, не выкупил ли он для неё целый рейс. Вадик лишь хмурился. Где-то в животе ворочался холодный ком, и когда самолёт потряхивало в зоне турбулентности, Вадик разрешал себе бояться. Он закрыл глаза, чтобы не видеть мигающее предупреждение “пристегните ремни”, да так и задремал.
— Добро пожаловать в Горно-Алтайск!
Вадик открыл глаза и огляделся. Марина задумчиво смотрела в окно, постукивая пальцами по подлокотнику между сидениями.
— Как? — громко спросил Вадик. — Где мы?
— Проснулся?
Марина повернулась к Вадику и спокойно улыбнулась. Вадик наклонился и выглянул в окошко иллюминатора. Серое разбитое здание аэропорта с покосившимися буквами: Горно-Алтайск. А за ним выглядывали снежные вершины гор вдали. Немногочисленные пассажиры потянулись к выходу.
— Как ты здорово придумал, — тараторила Марина, пока они тряслись в старом автобусе. — Я ведь в горах и не была никогда толком, а Володька не обидится? Он нас хоть звал-то?
На выходе из аэропорта их ждали. Высокий грузный мужчина держал в руках большой лист бумаги, на котором алело Конасов Вадим. Он вручил Вадику ключи от машины и подтвердил, что комнаты готовы.
Марина удивленно поглядывала на хмурого Вадика. Он молча забрал ключи и сложил чемоданы в багажник.
— А куда мы?..
— Неважно. — Вадик сел за руль и выключил навигатор. — Главное, быстро, может, получится.
Марина все еще стояла у машины. Из-за горизонта выползали тяжелые тучи, а в воздухе пахло грозой.
— Что-то не так? Тебе после самолета плохо? Хочешь, я поведу?
Вадик посмотрел на Марину и подумал, что попробовать всё-таки стоило.
— Ехать недалеко, не волнуйся. И садись скорей в машину, замёрзнешь!
По безлюдной стоянке бродил ледяной ветер. Но Марина всё медлила, переступая с ноги на ногу. Ей вдруг захотелось развернуться и побежать обратно, купить билет на первый рейс домой и больше никогда не видеть странные светлые глаза Вадика. Она посмотрела еще раз по сторонам. Машин рядом уже не было, только под ржавой лавочкой на автобусной остановке сидел грязный кот. В здании аэропорта не горел свет, кажется, их рейс был последним на сегодня, а вдали тучи наливались чернильной синевой над белыми горами, и ей даже привиделись тонкие зигзаги молний. Марина повертела браслет на запястье, и когда очередной порыв ветра забрался под тонкий свитер, села в машину.
Вадик рванул с места так быстро, что Марина не успела пристегнуться. Казалось, он мчался, не разбирая дороги: делал круги по трассе и сворачивал в самых неожиданных местах. Марина молчала, пытаясь дышать, как учил Дэн. Наконец, когда асфальт сменился проселочной дорогой, она не выдержала.
— Что с тобой? — Марина повернулась к Вадику и медленно заговорила, тщательно подбирая слова. — Это же сюрприз? И что-то пошло не так? Мне всё очень нравится! Дэн говорит, что…
— Зачем? — яростно выдохнул Вадим, а потом машина жалобно стукнула под капотом и остановилась, попрыгав на ухабах. Они остановились среди полей, гроза осталась где-то позади и солнце золотило разнотравье вокруг дороги.
— Кажется, тут турбаза?
Марина вышла из машины и подошла к деревянному указателю.
— Куур, — протянула она, — кечууу… Что тут делают с курами? Кечат?
Вадик даже не улыбнулся. Он все так же сидел в машине, опустив стекло со своей стороны. Марина пожалела и что упомянула Дэна, и что согласилась на эту поездку.
— Кажется, там дом, видишь?
Она махнула рукой в сторону, где среди трав проступала острая крыша аила. Марина заметила тропинку, которая начиналась от указателя, и пошла в сторону дома. Через пару шагов травы расступились, и Марина увидела, что тропинка спускалась вниз по склону в долину. Чуть ниже стоял высокий аил, который она заметила с дороги, а чуть дальше за ним — деревянные домики с резными наличниками. На крыльцо аила вышла седая женщина.
— Места есть! — крикнула она, приветливо размахивая руками.
— Ну, значит, судьба, — улыбнулась Марина и пошла к женщине.
Вадик все ещё сидел в машине, поглядывая в окно. С темно-синих гор спускались сумерки и пестрые коровы. Они неспешно брели, позвякивая колокольчиками. Останавливались, чтобы щипнуть травинку, другую, а потом раздавался окрик пастуха, и коровы брели дальше. Вадик нащупал сигареты в кармане. Он не курил последние месяцы, с того самого дня, как встретил Марину. Помедлил немного, поглаживая пачку, а потом вытащил сигарету и закурил прямо в машине, выпуская дым в открытое окно. Торопиться больше не было смысла. Когда сигарета закончилась, Вадик вышел из машины. С дороги Марину уже не было видно, и он медленно пошёл по тропинке среди трав, поглядывая под ноги. Провалиться в кроличью нору и сломать ногу, как в детстве, он не хотел.
Когда Вадик спустился в долину, Марина уже разговаривала с седой женщиной как с давней знакомой. Они стояли на крыльце у ближнего домика, внутри горел свет.
— Вадик, ну наконец-то! — обрадовалась Марина. — Не представляешь, как нам повезло, места есть!
— Повезло, — спокойно согласился Вадик, подходя к женщинам.
— Ну вот и славно, располагайтесь, если будут вопросы — я в аиле!
И хозяйка быстро ушла, оставив Вадика с Мариной одних.
— Принесешь вещи?
Марина ласково погладила Вадика по плечу, а потом юркнула в домик. Вадик вытащил еще одну сигарету из кармана и пошел обратно к машине, брошенной у дороги. Когда он вернулся с чемоданами, Марина уже суетилась на небольшой кухне.
— Хозяйка, чудесная старушка, сказала, что вчера уехала большая группа. Так что нам действительно повезло. А ещё она нам чай подарила. Сама собирала. Натуральный. Понюхай, как здорово!
Вадик покачал головой, но ничего не сказал. Он вдруг вспомнил Леночку. Она тоже любила травяные чаи, но на этом их сходство с Мариной заканчивалось. И подумал, что до Володьки все-таки надо будет долететь в самое ближайшее время.
Марина заварила чай и, закутавшись в теплый плед, вышла на крыльцо с кружкой.
— Ты только посмотри, какие звезды! Ну не чудесно ли?
— Устал я что-то, лягу пораньше. — Вадик вышел на крыльцо, поцеловал Марину, а потом вернулся в дом, плотно прикрыв дверь за собой.
— Вставай, соня! Весь день проспишь!
Входная дверь хлопнула, Вадик посмотрел на часы на тумбочке у кровати: без четверти двенадцать. Он с удовольствием потянулся, встал, оделся и вышел на крыльцо. Потом достал сигарету и закурил. По выгоревшему за лето небу ползли кудрявые облака. За домом позвякивал колокольчик, кажется, одна из коров отбилась от стада и не ушла на пастбище. На крыльце аила появилась хозяйка, поправила фартук, а потом подошла к Вадику.
— Опять куришь с утра? — Она ласково взъерошила ему волосы и забрала из рук зажигалку. — Да не стоит она того.
Колокольчик звякнул совсем рядом, и из-за угла дома вышла рыжая корова с длинной челкой. Она равнодушно посмотрела на людей, лениво отгоняя хвостом мух, а потом принялась за траву у крыльца. На передней ноге темнел необычный шрам: круг, вписанный в треугольник.
— Натуральный чай? — Вадик печально вздохнул. — Ты опять за старое, мама?
— Ты сам виноват, я ведь хотела просто познакомиться. А ещё она назвала меня чудесной старушкой… да и Дэн ей понравился, сам знаешь.
Вадик поморщился, но спорить с матерью он так и не научился. Та потрепала его по голове, а потом ушла в аил, бросив через плечо: — Жду к ужину!
Вадик ещё немного посидел на крыльце. Он знал, что с машиной уже всё в порядке, а других дел у него вроде бы и не было. Ниже по склону, за домами, шумели пороги. Он посмотрел ещё раз на аил, на жующую корову, а потом встал и пошел к реке, вспоминая, куда в прошлом году убрал удочки.
Когда воздух совсем почернел от приближающейся ночи, Вадик вернулся на базу, умылся из бочки и зашел к матери на кухню.
— А вдруг она была той самой? Единственной?
— Запомни уже, — сердито сказала хозяйка аила, — единственная только мать!
— Да, мама. — Вадик кивнул, сел за стол и отрезал кусок от стейка на тарелке перед собой. Мясо пахло костром и опавшими листьями.