В кабинете врача тесно. Два слившихся в сиамском поцелуе стола завалены горным хребтом из медицинских карточек. В перешейке монитор светится программой электронной регистратуры, принтер выплевывает заключение о моем состоянии здоровья, а врач и медсестра перебрасываются только им понятными аббревиатурами.
Я сижу на жестком стуле и смотрю перед собой. Настенный календарь подводит лето к финальной черте. Второе августа. Вчера дочь с зятем улетели в свадебное путешествие. Мой короткий отпуск подходит к концу. Я доделываю неотложные дела, готовясь к безвылазному рабочему полугодию. Должно быть, вздыхаю слишком громко, врач обращает на меня внимание.
— Моё заключение: душевное расстройство на фоне нервного потрясения. Не знаю, что сказал бы психиатр, но как терапевт рекомендую… — Молодой мужчина схватил ноздрями охапку воздуха и вытолкнул: — Прочь из города. Долой стрессы. В деревню, в глушь, к реке. Сливаться с природой.
— А может…
Я представила санаторий в черте города с фитобочками, грязевыми обертываниями и кислородным коктейлем, а также устойчивым интернетом для работы-работы-работы.
— Вполне, — формально согласился, перебив меня, Петр Дмитриевич, — но теперь к природе. Дышать, гулять, пить парное, париться березовыми, плавать в прохладной.
По благостному выражению лица понятно, что он из деревни, любит отдых на природе, сам бы выполнил рекомендации.
— Но я не умею плавать.
— Зато я умею, но у меня работа. — Врач захлопнул карточку тоном, не терпящим торга, и пришлёпнул кистью, словно моль, мои возражения.
Мне показалось, или действительно в глазу молодого мужчины блеснула, но, дабы не уронить авторитет врача, закатилась за веко слезинка?
— И у меня работа.
— Ева Андре-евна-а, — подсмотрел на обложке медицинской карточки доктор, — не шутите со здоровьем. Вы уже знаете, что такое приступ удушья. Отдохните, восстановитесь, чтобы он не повторился. «Беродуал» принимать не нужно.
Я вышла из кабинета участкового терапевта «соматически здоровой, с рекомендациями полного психоэмоционального покоя, умеренных физических нагрузок на свежем воздухе».
Внизу листа мелким шрифтом, как из кредитных документов, было написано: «При повторных приступах удушья обратиться за консультацией врача психиатра».
Захотелось вернуться в кабинет и спросить, в какую ехать деревню. Уточнить, какой степени стылости должна быть прохладная вода в реке и подойдет ли стиль плавания «топориком». Но дверь в кабинет закрывала за собой мясистая дама, явно знавшая в свои лучшие годы если не Сталина, то Берию, и дружившая с ними, пожалуй, обоими. В кабинете что-то грохнуло. «А может, и с Лениным», — подумала я и пошла домой.
Вчера было жарко, а сейчас неожиданно полил дождь. Мокрые льняные брюки вцепились в ноги, волосы упали на лоб и шею. Хорошая идея прогуляться пешком до поликлиники и обратно оказалась сначала не хорошей, потом — плохой, далее — отвратительной. Зонта с собой не было. С утра было солнечно, а в прогноз погоды я насмотрелась за две недели подготовки к свадьбе Амали. Дети сыпали в семейный чат фото с моря, с морем, в море. Моя. Дочь. Вышла. Замуж. А я шла домой под проливным дождем и плакала.
«И разверзнулись хляби небесныя», — говорила моя малышка, стоя у окна и глядя на ливень, а я думала: «Где она читает библию?». Оказалось, священные тексты цитируют в мультфильме.
Дождь колотил по макушке, заливал за шиворот, хлестал по щекам. У меня промокли трусы. И я плачу, потому что моя дочь выросла, вышла замуж. А я теперь одинока, потрясена и сослана в деревню или на консультацию к психиатру.
Плакать под дождем невероятно трудно. Откроешь рот, чтобы подвывать себе, в него заливается, и вот уже сбита тональность. По лицу льется столько воды, что не чувствуются слезы, будто их и нет. Долгожданная истерика отменилась. Гнетущее напряжение свернулось упругой металлической пружиной в груди и подперло камень к горлу.
Проходя мимо овощного ларька, я выбросила в урну рекомендации врача. Листок, спасший меня от первых капель дождя, раскис и потерял сходство с документом, запись о нервном потрясении исчезла. Если верить теории знаков, мне не нужно ехать в деревню к психиатру.
Дождь смыл пыль, и моя машинка сияла на парковке. Мы подмигнули друг другу так, чтобы не заметил дворник, тыкающий черенком метлы в забитые грязью отверстия ливневки. Ни дворник, ни водосток с большой водой во дворе не справлялись. В дорогих и мокрых кожаных сандалиях я пошла через огромную лужу между подъездами.
В детстве в нашем дворе был потоп. В подвале соседнего дома прорвало трубу с горячей водой. По асфальту в окружении бордюров неслись горячие реки во дворы окружающих домов. Вода к нашему подъезду приходила тепленькая. Несколько часов работники водоканала не могли устранить повреждение. Дети из соседних домов за это время успели вымыться на месяц вперед. Я — только на неделю. Родители загнали меня домой читать литературу, заданную на лето. В детстве сандалики было не жалко. Вздох.
В квартире пахло жареным и чесноком. Опять любимые бутерброды «чесночная прелесть». Костик мычал на кухне пародию оперы под музыку, кажется, Шуберта. Мое появление он привычно не заметил.
Маркиза умывалась, сидя на полочке в прихожей. Очки, помада, флакон духов обреченно раскинулись на пуфике, обувная ложка валялась на полу. На мое шипение: «Ты когда-нибудь поймешь, что здесь не место для твоей задницы?» — кошка закатила глаза к небу, спрыгнула на пол и повиляла упитанными окорочками в комнату.
— Оо-оо-оо. О-о-ооо, — взвыл муж.
Ощутив пожар стыда перед соседями, которые, встретив меня в подъезде, принимают комичные позы оперных певцов и тянут «у» и «о» на разный манер, я почувствовала себя Маркизой. Закатила глаза и пошла в душ.
Холодная. Поворачиваю ручку крана в положение «красный». Жду. Ледяная. Перед глазами появляется объявление, которое висит на двери подъезда уже месяц.
Уважаемые жильцы!
В связи с проведением плановых профилактических работ
со 2.08.21г. по 16.08.21г.
горячее водоснабжение в вашем доме будет отключено.
Управляющая компания.
С уважением.
Главное, намылить и смыть волосы. Остальное омоется стекающей пеной. Замерзла. Руки затряслись. Взбила пену. Расхрабрилась. Облила себя водой. И замычала от ледяной боли. С уважением.
— О, Мусик, поёшь. Я и не знал, что ты дома. — Пусик широко открыл дверь в ванную и пах чесноком.
— Проветриваешь? — зло колотили зубы.
— Что ты, Муся. Соскучился.
— Нет горячей воды!
— Да я знаю. На подъезде объявление.
— А почему на бойлер не переключил?
— Мне не надо было, — улыбнулся муж и заинтриговал, — на кухне тебя ждëт сюрприз.
Он дождался, пока я потянусь за полотенцем, выгибая спину и балансируя, чтобы не выпасть из душевой кабины. И вышел из ванной комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
— Бу-ду, бу-ду, бу-у-у-у-у, — неслось по отдушинам со стороны нашей кухни.
«Пойдем есть бутеры», — привычно транскрибировала я.
— Бу-ду, ду, бду-у.
Что? А, точно. «Шеф-повар приготовил новое блюдо». Как же я сразу не догадалась.
«На кухне сюрприз. Что же это?!» Нет, в горе посуды после кулинарных проделок Пусика не было ничего необычного. И стопки начесноченного поджаренного хлеба совсем неудивительно, буднично, были выложены пирамидкой. Кружки нарезанных помидоров бездыханно истекали соком на деревянной разделочной доске, жадно впитывающей влагу. Пластиковая — стояла над раковиной, бесстыдно жалась к крану и крутила мне фиги.
Вздох. Хватит с меня потрясений. Я перевела взгляд на новенькую фруктовницу на ножке. Любезно поставленная мужем на стол ближе к моему месту, она распахнула виноградные листья мне навстречу, предлагая угоститься любимыми заварными пирожными. Заледеневшее сердце оттаяло, начали согреваться коленки.
«Со сгущенкой или сливочные?» — гадала я, пока муж наливал кипяток в чашки с растворимым кофе.
— Это сюрприз? — спросила я, раскусывая первый шарик.
— Еще нет, — улыбнулся муж, глядя мне в рот.
ЧЕСНОК. В заварном тесте, внутри начинки из сливочного крема был зубчик чеснока, который я раскусила.
В моей семье по женской линии передается маленький рост, острый хрящик за ухом и непереносимость чеснока. «Еще и девственность, передающаяся половым путем от седьмого поколения», — шутит моя дочь, намекая на пуританское воспитание бабушки. Вернемся к чесноку. Меня тошнит от запаха, мутит от вкуса и рвет от содержания в пище безобидного чеснока. Безобидным чеснок считает мой муж. Все двадцать пять лет нашего брака.
«Я спокойна и уравновешена. Все ситуации нейтральны. И только я решаю, как реагировать на них».
— А теперь сюрприз. Моя драгоценная фамилья полным составом сегодня вечером у нас. Дай машину. На вокзале встречу.
Когда речь заходит о родственниках моей дочери по линии отца, у мужа включается генетическая память рода, он слышит зов немецкой крови и плоти. В его речи появляется слово «фамилья» — выражение его любви и пиетета к родственникам.
«Вот так сюрприз», — думала я, ощущая во рту все тридцать два зубчика чеснока. Уже подташнивало. От чего, было определить сложно. Память запустила перед глазами диафильм. Кадры сменялись быстро. Младший брат, сломавший мой зонт. Свекор, сломавший руку по вине инопланетян. Средний брат, помочившийся за праздничным столом. Да, под стол, но все же. Свекровь, заключившая над новорожденной внучкой: «Девочка-то не наша». В пересчете на двадцать пять лет не так уж страшно, не очень много. В мои двадцать лет — обидно. До сих пор.
— Сюрприз удался.
В телефоне мужа тренькнуло. Я представила, что в каждом заварном шарике по зубчику чеснока. И как семья чеснокоедов катит с ветерком по городу на моей машине.
«Сердце красавицы, — пел муж из зала, — склонно к изме-е-е-не…»
Я чистила зубы пастой с запахом чеснока, мыла чесночные руки. Говорила себе: «Просто чеснок. Никаких потрясений». Позвонил шеф.
— Да, Владислав Петрович.
«И к переме-е-не», — усилил звук благоверный, услышав, что я отвечаю на звонок.
Под «ветер мА-а-а-а-Я» я выскочила на лестничную площадку. Шеф говорил долго, нудно, «по делу и сухие факты», как он любил выражаться. Шесть минут витиеватого мудрствования сошлись к тому, что документы на почте, сама разберешься, работаешь не первый год.
— Да, Владислав Петрович.
На электронный ящик слетелись письма. Срочные: смета, проект заявки на тендер. Несрочные: отчет об экономической эффективности предприятия, макет приказа о повышении заработной платы. Из приятного: приступить к выполнению 05.08.21г., формат — удаленный. Из неожиданного: оцените ваш визит в БУЗ Поликлиника №12. Во вложении рекомендации вашего врача Павлова П.Д. В подъезде сквозило. Я поняла, что опять замерзла и снова оказалась нервно потрясенной, с рекомендациями выбрать между деревней и психиатром.
Дверки шкафа-купе разъехались в стороны. Взгляд Костика медленно поплыл по ряду футболок, поло и рубашек, развешанных в порядке убывания длины рукава, каждая на отдельные плечики. Муж хмурился. Сводил брови и разводил их, потирал подбородок, чесал пониже поясницы и мычал. Наслаждение выбором наряда могло продолжаться невообразимо долго. По изгибу сосредоточенной спины было видно — он завис на полчаса.
Я представила, как вечером готовлю постели опоздавшей на свадьбу Амалии семейке. Услышала звон хрусталя под соленый огурец, шумную чесночную отрыжку под дружный хохот на кухне. И свой голос по телефону: «А завтра психиатр принимает? Запишите, пожалуйста». Сумку собрала за десять минут. В деревню.