Оксанка прыгала на одной ноге вокруг круглого стола, стараясь наступать только на золотистые полосы света, льющиеся из окон жаркой июньской веранды.
За столом, согнувшись над плотным белым листом ватмана, сидел темноволосый молодой человек в очках. Редкие юношеские усики неуверенно пробивались над его верхней губой. Он держал в руке перо и медленно выводил тушью на листе ватмана четкие линии.
— Вадик, а что ты рисуешь? — Оксанке не хотелось отвлекать брата, но очень не терпелось. — Это что, карта?
— Это моя курсовая, не мешай.
— А мы гулять пойдем? А на речку пойдем? А мы сыграем с тобой в Алибабу? — Оксанку щекотало счастье.
— Я сказал тебе, не мешай. — Брат недовольно сдвинул брови.
Девочка повисла на столе. «Вот дом, и вот дом. А это что за кривая дорога?» — ткнула пальцем в длинную неровную линию. Задела неловким движением бутылочку с тушью, та опрокинулась, и большое блестящее пятно расплылось по бумаге, побежало извилистыми черными реками.
— Ой…
Брат вскочил, больно схватил Оксанку за руки и потащил ее к входной двери.
— Ты что наделала! Я же тебе говорил, не мешай!
Он вытащил Оксанку на крыльцо.
— Иди отсюда, иди на дорогу играй.
Гулко и зло хлопнула дверь. Оксанка сумела не заплакать, растерла кулаком обидную мокрую влагу возле глаз, вышла за калитку и пошла по улице, протянувшейся между садовыми участками.
Там, где заканчивались двухэтажные деревянные домики, начиналось поле. Над медовым разнотравьем куполом раскинулось бесконечное небо. Куда-то вдаль уходила притаившаяся в высокой траве дорога. Ходить сюда без взрослых Оксанке пока не разрешали. Вернуться назад? Но злой червячок обиды на старшего брата шептал Оксанке прямо в ухо — потеряйся, исчезни, пусть они испугаются и тебя поищут.
К тому же на поле, размахивая игрушечными автоматами, бегали мальчишки. У большой песчаной ямы развевался на палке потрёпанный флаг, похожий на носовой платок великана. Оксанка остановилась и стала наблюдать. Эти мальчишки были старше Оксанки на год или на два и никогда не брали ее в свои игры.
Один из них крикнул Оксанке: «Эй, а ты что здесь делаешь? Не видишь, у нас тут война. Уходи отсюда!» Другой мальчишка, Юрка — его Оксанка хорошо знала — посмотрел на девочку сверху вниз, по-взрослому почесал подбородок и вдруг сказал: «О, идея! Нам же немец нужен! Будешь играть с нами!» Юркина голова была перевязана свернутой в жгут тряпкой, как у раненого, но не потерявшего отваги бойца. Стянув повязку с головы, Юрка затянул узел на Оксанкиных запястьях.
— Ребя, я немца поймал!
— В плен ее, ура! — обрадовались ребята.
Юрка подвел Оксанку к краю песчаной ямы — давай туда. Оксанка, зажмурившись, съехала по песку на сухое скрипучее дно.
— Признавайся, где немецкий штаб? Какое у вас вооружение? Хенде хох! Гитлер капут! — Мальчишки дурачились на краю песчаной ямы, на желтый сарафан осыпался песок.
— А пытать мы ее будем? — спросил один из них и бросил сверху на Оксанку пучок травы.
— Посидит здесь без воды и еды два дня, — сказал Юрка важно, — сама расколется.
Они постояли еще пару минут у края ямы и вдруг заскучали.
— А мне отец из города змея привез! — сказал один мальчик. — Давайте сгоняем за ним и запустим!
И они убежали.
— Я тоже хочу змея запускать! — закричала Оксанка.
Но ей не ответили, голоса ребят быстро стихли, и Оксанка осталась одна. Она попыталась освободиться от тряпки, которой ей связал руки Юрка. Узел был затянут по-мальчишески крепко. Тряпка терла запястья, на руках образовалась белая полоса. Оксанка попыталась развязать узел зубами, ткань оставляла во рту противный соленый привкус. Наконец, тряпка поддалась и серой мертвой змеей упала на песок под ногами.
Оксанка стала выбираться из ямы. Края ямы были выше Оксанкиного роста, и стоило ей продвинуться вверх на несколько сантиметров, как песок под новыми красными сандаликами осыпался, и она снова сползала вниз. Она попыталась цепляться за тонкие корни, но они, не выдерживая даже небольшого Оксанкиного веса, обрывались, не желая служить опорой.
«Ладно, — подумала девочка. — Сейчас они вернутся и вытащат меня».
Она уселась на дно ямы и стала ждать, уставившись в яркое воздушное озеро над головой. Смотрела, как проплывающие в этом озере облака меняют свои очертания, превращаясь в сказочных существ из ее снов — вот дракон, вот говорящий слон, а это ангел с бабушкиной открытки.
Синее июньское небо потихоньку меняло свой цвет. Вначале из лазурного оно стало белесым, затем потемнело, приобретя свинцово-лиловый оттенок. Когда на Оксанкино голое плечо упали первые капли дождя, она снова стала пытаться выбраться из плена.
Вадик закончил чертить, убрал инструмент и вышел за калитку. Над садоводством повисли серые перины туч, на дороге было пусто и тихо.
С неба упала тяжелая мокрая капля.
На соседнем участке пятеро мальчишек сидели в штабе, сколоченном из старых досок. Один из них забрался с ногами на стол.
— Эй, пацаны, вы не видели девочку? Маленькую такую, в желтом сарафане?
Мальчишка на столе обернулся: «Не, мы с девчонками не играем!» — спрыгнул на землю и заговорщицки шепнул своим товарищам:
— Ребя, мы же про пленного немца забыли!
— Да выбралась она уже, дура она, что ли, так долго в яме сидеть?
— А может и дура, она же девчонка.
«Дяденька, дяденька!» — закричал Юрка. Но Вадика у ворот уже не было.
Поднялся ветер, и вдруг резко, как по приказу полкового командира, по листьям деревьев, по гравию на дороге забарабанил теплый дождь. Дождь заливал Вадику очки, скользкими змейками затекал за шиворот, мочил волосы. Вадик выскочил в поле, увидел мальчишеский флаг на палке — мокрый и глупый.
«Оксана!» — кричал Вадик. В поле никого не было. Юноша повернулся и кинулся назад в садоводство. В ушах белым шумом гудела одна мысль — потерялась. Стало почти темно, в окнах садовых домиков там и тут загорались огни. Над деревьями коротко сверкнуло лезвие молнии, и через секунду небо загрохотало, загремело, заполняя мир до самого горизонта запахом электричества.
Вот улица, еще одна, может, стоит вернуться? В очередной раз выкрикнув имя сестры, Вадик споткнулся, очки в дешевой оправе соскочили с носа, упали под ноги. Юноша наклонился, вытер стекла о рубашку. По дороге навстречу ему бежал мальчик. Вода стекала по тонким светлым волосам. «Дяденька, я знаю где она! Мы посадили ее в яму».
Ветер на поле трепал синий от влаги флаг. Дождь почти стих, и птицы, радуясь, что гроза миновала, пели ясными высокими голосами. Похожий на туриста мужчина шел по кривой дороге сквозь высокую траву в сторону автобусной остановки. За руку он держал маленькую девочку в желтом сарафане.