Настя сидела на кухне и вглядывалась в бледно-коричневую глубину чая. Там, на самом дне чашки, все казалось тихим и уютным. Ложка колокольчиком позвякивала по стенкам, встряхивая одинокую чаинку. Она нервно крутилась в водовороте чая и снова оседала на спокойное дно.
— Сказала бы вчера, хоть что-нибудь купили бы, — бурчал папа, хлопая дверцами шкафов.
Мама еще не пришла с ночной смены, и ситуация выглядела безвыходной.
В холодильнике стояли соленые огурцы и помидоры, полупустая банка кетчупа и немного сливочного масла, но все это не годилось для школьного пикника.
Настя вздохнула и подумала про себя: «Неужели, если бы сказала, все было бы по-другому? Вдруг появились бы сосиски, или бутерброд с колбасой, или вареные яйца, пусть просто с солью». Настя еще раз посмотрела на дно чашки. «А может быть, — продолжила она про себя, — можно было бы купить печенья или конфет, например, маминых любимых “Три медведя”, или “Школьных”, хотя они, конечно, не такие вкусные, но их можно побольше, чтобы еще с одноклассниками поделиться».
Наконец, папа догадался заглянуть в хлебницу. Он извлек оттуда слегка подзабытую краюху батона, понюхал ее, потом разрезал пополам, смазал оставшимся сливочным маслом и завернул в газетку.
— Вот. Все, что нашел.
Настя вздохнула и опять подумала, что все могло бы быть по-другому, если бы она только не забыла сказать, что у них пикник. «Хотя мамин аванс 17-го числа, а сегодня только 8-е, но, наверное, можно было бы занять». Настя часто слышала, как родители обсуждали «занять», а потом, уже без обсуждения, от зарплаты откладывалась пачка на «отдавать долги». Настя училась в четвертом классе, могла умножать, делить и решать сложные задачки, однако эта задача с «занять и отдать» не имела для нее никакого смысла. Зачем занимать, если потом нужно опять отдавать? Получался какой-то замкнутый круг.
Стоял май, на улице было серо и немного зябко. Небо, придавленное к земле тяжелыми тучами, нехотя слезилось. Хотелось заболеть или опоздать, но мама будет дома через пару часов, и за прогул Насте точно попадет, а опоздать не получится вовсе, так как до школы пять минут пешком.
Самым страшным казалась встреча с Ольгой Николаевной. У нее был особый талант ставить Настю в неловкие ситуации. Одна из таких ситуаций случилась совсем недавно, когда Ольга Николаевна решила факультативно преподавать классу историю края. Единственный учебник родителям предложили отксерокопировать. Сначала Настя долго выслушивала мамино негодование: «Ну и где я найду этот ксерокс?», а потом, когда ксерокс все-таки нашелся, не менее длинную речь о том, как пришлось упрашивать начальницу и чем-то подкупать. Неприязнь к истории края у Насти появилась сразу же. И вот теперь пикник.
Настя вышла за калитку и наткнулась на изьеденный дождем, неровный, с острыми краями камень. Он был не больше крупной картошины. Настя отковыряла его сапогом и начала пинать вдоль проселочной дороги в сторону школы.
Школьная дубовая дверь тяжело скрипнула и с обреченностью грохнула позади Насти. Стены общего просторного холла, наполовину выкрашенные синей масляной краской, пузырились и плыли подтеками. Стайки школьников толпились и хаотично расползались по своим классам, в то время как Настя, ныряя между ними, продвигалась в направлении коридора, где был расположен ее класс. Коридор был темным, без окон и света, и походил на пасть огромного кита. Идти по нему приходилось на ощупь, ориентируясь на очерченные светом прямоугольники дверей вдоль левой стены. В самом конце коридора Настя нащупала холодную металлическую ручку.
Дверь в 4 «А» свободно болталась на петлях и отвалилась к стене, как пьяный школьный сторож дядя Леша. На Настю обрушился веселый галдеж одноклассников, предвкушающих пикник. Настя прокралась в противоположный угол комнаты на свое место, украдкой посматривая на туго набитые портфели и пакеты ребят. Сашка, сосед по парте, сбежал к своему другу на первую парту.
Ольга Николаевна дождалась, когда все усядутся, и с некоторым облегчением объявила, что поход отменяется из-за дождя:
— Останемся в классе, съедим все, что принесли, чтобы не тащить обратно. Можете поделиться с соседом. А потом все — по домам.
Последовало общее негодование, вскоре потонувшее в шорохах, звяканье, общем чавканье и хохоте.
Настя с облегчением выдохнула и полезла за своим свертком. За спиной послышалось нерешительное шуршание. Она оглянулась. Снизу вверх на нее устремился вороватый взгляд Димки. Сгорбившись над приоткрытым с одного конца кульком фольги, он исподволь что-то отщипывал и таскал в рот.
— Чего это у тебя там? — с любопытством спросила Настя.
— Рыба, — почти шепотом сказал Димка и чуть погромче добавил: — жареная.
— А-а-а, — протянула Настя, удивляясь столь необычному для пикника лакомству и одновременно пытаясь вспомнить, когда она в последний раз ела рыбу, — Вкусно, наверное?
Димка утвердительно мотнул вихрастой головой.
— А у тебя чего?
— Да вот, просто бутерброд с маслом.
— Здорово! Хоть есть удобно, — сказал Димка, вытаскивая масляную кость и пристраивая ее на тетрадный лист.
Настя, наконец, достала свой свёрток и обнаружила на дне портфеля папин термос с чаем. «Наверное, положил, пока я собиралась». Она налила в крышку и отпила. Чай был крепким, сладким и приятно согревал.
Сзади Димка поперхнулся и начал кашлять. Настя повернулась:
— Чай будешь?
— А ты? — откашливаясь, выдавил Димка.
— Бери крышку. Я из термоса попью.
Димка взял крышку и, выразительно чмокнув, отпил уже чуть остывший чай. Они оба уставились в окно на школьный сад, где солнце понемногу проклевывалось сквозь тучи, отражаясь золотыми кляксами на листьях яблонь. Настя сидела в своем уютном одиночестве, пережевывая залежавшийся сухой батон с редко попадающимся маслом. Он был ничего, а с папиным чаем даже каким-то особенным.
Когда Настя скрипнула деревянной калиткой дома, мама уже сидела на приступке перед входной дверью. Она пила чай после ночной смены и ждала Настю. Мама и Настя иногда сидели вот так на ступеньках и представляли, как однажды у них будет большое крыльцо с навесом, где можно будет сидеть с друзьями, где мама повесит корзины с цветами и пустит лозы винограда, где будет стоять лавочка и маленький круглый столик для чаепития. Настя села рядом с мамой, прижавшись к ее теплому боку, и отпила немного из чашки.
— Как прошел пикник?
— Хорошо. Мы никуда не пошли.
Мама усмехнулась, пошарила в кармане кофты и достала целую плитку шоколада.
— Держи. Больные угостили.
Настя вцепилась в приятно шуршащую обертку и тут же уткнулась в нее носом. Пахло больницей, лекарствами и хлоркой, а если вдохнуть глубже, можно было разобрать тонко пробивающийся запах молочного шоколада. Настя положила голову на мамино мягкое предплечье и закрыла глаза, слушая, как вокруг шуршат листья винограда и яркими пятнами плывут цветы в подвесных корзинах.