— Может, сфотографируете на память? — наконец огрызнулась Алина.
Женщина в очереди, увлечённая беседой, явно не ожидала, что кассир обратится к ней в подобном тоне. Ошарашенная, она принялась пародировать здешних аквариумных обитателей, выпучив глаза и хватая ртом воздух в надежде на то, что вместе с ним в голову залетит ответ поувесистей. Её собеседница обходилась кислородом, поступающим исключительно через нос, но втянутые, чтобы не ляпнуть лишнего, щёки и ей придавали сходство с тропическими рыбками. Первый в очереди покупатель невнятно пробормотал «пасибо» и, заталкивая сдачу в карман, поспешил сократить число свидетелей надвигающегося скандала.
Да и пожалуйста!
Ни ему, ни остальной очереди, ни даже Косте, который уже семенил с другого конца торгового зала, Алина не собиралась объяснять, «какая муха её укусила» и отчего она так раздражена.
— Лина, займись, пожалуйста, ценниками, — с вежливой улыбкой подоспел управляющий.
— Хорошо, Константин Андреевич, — с безупречной артикуляцией отчеканила Алина.
Она прошагала вдоль очереди чуть ли не строевым шагом, гордо подняв голову, как на параде, и не без ехидного удовольствия продемонстрировала клокочущим дамочкам свой дресс-код: короткие шорты поверх тёмных колготок и изрядно поношенные кеды. Маразматички старые. Думают, Алина не заметила, как они на неё пялились и шушукались? Они и сейчас косятся на её выкрашенные волосы и татуировки. Да они даже не настоящие! А и были бы настоящие, так не их дело!
Лавируя между аквариумами и клетками с пернато-хвостатой братией, Алина начала успокаиваться. Зря она сорвалась на покупателей: перед Костей неудобно. Он-то к ней хорошо относится, по-взрослому. Тем более, стыдно было бы признаться, что вовсе не из-за косых взглядов она так взъелась. Ей не привыкать: дома все так же смотрят.
Телефон издал короткий сигнал.
«♥Олечка Игоревна♥ поделилась записью…»
На стене подруги красовалось свежее фото дорожного чемодана с хэштегами #2022давайдосвидания!#выпуск2023.
Затолкав телефон вместе с чемоданом и всем его содержимым в задний карман, Алина стиснула зубы. Обида никак не проходила.
Впервые услышав о желании дочери слегка изменить облик, её старики единогласно заявили, что спонсировать это не собираются. Поэтому Алина нашла подработку в торговом центре, в секции зоотоваров, что всё же не спасало от неодобрительных взглядов, которыми родители встречали каждое её ноу-хау. А теперь Алина не может поехать с друзьями встречать Новый год, «потому что там не будет никого из взрослых»! Желание провести новогоднюю ночь с теми, с кем в будущем она, скорее всего, будет видеться только на встречах выпускников, предки сочли очередной прихотью.
— Всё потому, что она единственный ребёнок в семье, — как-то заявил папа.
Интересно, в этом тоже она виновата?!
Тяжёлые шаги распугали квартировавшихся неподалёку джунгарских хомячков. Алина сделала глубокий вдох.
У одного из террариумов, как приклеенный, стоял мальчишка. Встав на цыпочки, он упёрся ладонями в витрину и с открытым ртом разглядывал равнодушных к бесконечным смотринам рептилий.
— Они не любят, когда на них так глазеют, — рассчитывая отвадить мальчугана от изрядно запотевшего стекла, выдала нравоучение Алина.
Мальчик выпрямился, втянул голову в плечи и, насупившись, уставился в пол. Всем своим видом он показывал недовольство по поводу бесцеремонного вторжения в его личное пространство.
Какие мы нежные!
— Ты здесь один? Родители где? — Алина осмотрела магазин.
Покупателей больше не было. Мальчик упорно молчал и, плотно сжав губы, натужно засопел. Из сжатого кулачка торчал край оранжево-красной купюры.
Многовато для такой козявки, но одет, вроде, прилично.
— Кто дал тебе деньги? — без лишних реверансов строго спросила Алина.
— Дядя Лёша, — после недолгих раздумий капитулировал молчун.
— А он знает, что ты здесь?
Паренёк пожал плечами.
— Понятно, — протянула Алина, — Костя, у нас мальчик потерялся. Я отведу его к эскалатору. Объявлю по громкой связи.
— Давай! — дал добро начальник.
— Ну, пошли. — Кивнув потеряшке, она направилась к выходу.
Тот без возражений пошёл следом и, к чему Алина отнеслась с пониманием и благодарностью, не изъявил желания взять её за руку.
Дойдя до будки, в которой находился громкоговоритель, она уточнила:
— Как тебя зовут?
— Ваня, — прозвучало в ответ простенькое имя.
В отсутствие дежурного Алина включила громкую связь:
— Алексей, подойдите к эскалатору на втором этаже. На скамейке вас ждёт Ваня, — и, вспомнив похожие объявления, добавила, — мальчик в зелёной куртке.
Новоявленный Иван сидел тихо, только изредка шмыгал носом, но скорее из-за насморка, чем от избытка переживаний. Алине же спокойствие давалось тяжелее — за Ваней никто не шёл. Повторив сообщение несколько раз, она решила всё же отвлечь мальчика разговором. Вот только о чём принято говорить с маленькими детьми, Алина не знала. Она же единственный ребёнок в семье!
— Да где твой дядя Лёша? — нервно оглядываясь, выдавила Алина.
— Он мне не дядя! — тут же отозвался хмурый мальчуган.
— А кто?
— Временный папа.
— Временный? Новый мамин муж, что ли? — не поняла она.
— Нет, он старый. А мама тоже новая. На время, — не поднимая глаз, объяснил Ваня.
Не вникая в смысл услышанного, Алина отозвалась одобрительно, лишь бы им снова не молчать:
— Круто. Мне иногда тоже хочется родоков поменять, — припоминая накопившиеся обиды, съязвила она.
Впервые за всё время мальчик прямо посмотрел на собеседницу широко раскрытыми глазами. В них явно читалось недоверие: кто же в здравом уме будет родителями разбрасываться?
— Подрастёшь — поймёшь, — скрестив руки на груди, раздражённо отмахнулась от немого вопроса Алина.
Она поморщилась. Сильно смахивало на излюбленный родительский аргумент: «Свои дети появятся, тогда поймёшь!» Все споры в их семье обычно этим и заканчивались.
Ха! С такими методами воспитания внуков могут и не ждать!
Снизу, со скамейки, донеслось:
— Они меня отдадут. Я у них деньги взял.
Мальчик разжал кулачок. На протянутой ладошке лежала смятая пятитысячная купюра.
Брошенное ребёнком слово осело на краю сознания, придавая новый смысл всему сказанному.
— Как отдадут? — оторопела Алина.
Мальчик, такой маленький, что его ноги болтались над полом, будничным тоном подтвердил:
— Другие отдавали.
Холод, сковавший Алину, никак не вязался с румянцем, выступившем на щеках.
— У них ты тоже деньги брал?
Она не знала, что делать и что говорить.
— Нет, — пристыженно ответил Ваня.
— А сейчас зачем взял? — логичные вопросы давались проще всего.
Главный вопрос Алина задать не решалась.
— Черепаху хотел купить, — робко сознался тот.
Трогательное признание вызвало у нее улыбку.
— Почему черепаху? — Алина села рядом с мальчиком.
— Они живут аж триста лет! — встрепенулся Ваня.
Он как-то сразу оживился: рассказал всё, что только может знать маленький мальчик о черепахах; стал беззаботным, счастливым ребёнком. Хотя бы на время.
— А они настоящие? — заворожено глядя на ее изрисованные руки, спросил Ваня.
— Нет, это футболка, — оттянув рукав, посмеялась Алина.
Она заговорщически подмигнула, и мальчик расплылся в улыбке.
На верхние ступени эскалатора, тяжело дыша, поднялся растерянного вида мужчина. Поправляя съехавшие на нос очки, он посмотрел в сторону скамейки. Похожие очки с толстыми линзами в потёртой белёсой оправе Алина видела только у дедушки. Куда они делись после его смерти, она не знала.
— Вот ты где! — Спотыкаясь, горе-родитель подбежал к сыну. — Я так перепугался!
Ваня втянул голову в плечи.
— Забыл телефон в машине, пришлось возвращаться на парковку. Извините, не сразу сообразил, что это вы про моего. Сказали, мальчик в зелёной куртке, а я, представляете, забыл, в какой Ваня курточке! — затараторил мужчина. — Спасибо вам большое!
Алина с Ваней переглянулись. Ну, видимо, вся надежда на «новую» маму.
Алексей, взяв мальчика за руку, направился обратно к эскалатору. Не теряя времени, Алина рванула в магазин.
Только бы успеть!
— Подождите! — догнала их Алина. — Вот. У нас акция. Ваня выиграл.
Переводя дыхание, она протянула ничего не понимающему пареньку тёплую шапку. Недоумение на детском личике быстро сменилось восторгом, когда в шапке зашевелилась сонно перебирающая лапками черепаха. «Временный папа», напротив, озадаченно поправил очки. Если он и думал что-то возразить, Алина не предоставила ему такой возможности. Уже с эскалатора, махая Ване на прощание, она прокричала:
— Живой товар! Обмену и возврату не подлежит!
Она достала телефон, под записью подруги написала: «Желаю удачной поездки, весёлых праздников и счастливого Нового года!». После возвращения в магазин Алина ещё долго не могла перестать улыбаться.
Надо бы позвонить родителям — без шапки по морозу далеко не уйдёшь.
Рецензия писателя Дениса Гуцко:
«Отличный рассказ, прочитал с интересом. Главное получилось: автор точно описал вселенную современной молодёжи с её ревностным отношением к личному пространству и болезненной эмпатией, прикрытой показной отстранённостью; автору удалось выстроить плотный и содержательный подтекст, который при этом считывается легко (что важно: как по мне, «зашифрованность» подтекста в коротком жанре не столько добавляет глубины, сколько неоправданно усложняет чтение), и, наконец, найден яркий финал с поворотной точкой, которая любому сюжету добавляет нерва и колорита.
Я бы предложил минимальные технические правки.
Прежде всего, начальный эпизод не то чтобы абсолютно прозрачен.
— Может, сфотографируете на память? — наконец огрызнулась Алина.
Почему «огрызнулась»? Огрызнулась — это ведь в ответ. А тут Алину вроде бы никто не задевает.
Женщина в очереди, увлечённая беседой…
В целом непонятно, что происходит, из-за чего сыр бор. Если бы, скажем, она слишком долго рассматривала рыб — а тут она в очереди, беседует. Возможно, она слишком громко и бойко разговаривает с соседкой по очереди — и Алина предлагает им сфотографироваться на память (но в тексте «сфотографируете», а не «сфотографируетесь»)? Словом, эта неясность сбивает и напрягает читателя.
В эпизоде с приёмным отцом, на мой взгляд, не хватает одной-двух деталей, которые обозначили бы — какие отношения выстраиваются между ним и ребёнком. В них явно нет и не намечается близости? Есть попытка близости, но пока что неловкая и безрезультативная? Мужчина открыт, но ребёнок по инерции соблюдает режим «задраить все люки»? Мне кажется, это ключевые детали, ради которых во многом и стоило рассказать эту историю. Та часть истории, которая со стороны Алины, выписана вполне объёмно — но есть ещё сторона мальчика. И катарсис рождается именно из соединения этих ракурсов. Поэтому стоило бы ещё немного уточнить, как выглядит мир, из которого пришёл мальчик.
И несколько мелочей.
Недоумение на детском личике быстро сменилось восторгом, когда в шапке зашевелилась сонно перебирающая лапками черепаха.
Уменьшительно-ласкательная форма «черепашьи лапки» указывает на её размер, здесь нет интонации умиления. Но в «детском личике» эта интонация есть. Само по себе это намерение — вызвать умиление — верное, здесь оно точно к месту. Но делать это в лоб, посредством речевых конструкций — плохой выбор. Считаю, что отстранённый тон быстрее заставит современного читателя сочувствовать героям. В 21 веке, когда написано и прочитано столько всего, мы охотней сочувствуем тем, кто недополучает сочувствия. Напротив, если автор уже пожалел своего героя — или мимоходом умилился ему посредством суффикса, это как будто даёт читателю право сэкономить свои собственные эмоции.
Ошарашенная она принялась пародировать здешних аквариумных обитателей…
Точнее тут, на мой взгляд, «пародировать обитателей здешних аквариумов».
В целом же автор хорошо пишет — стройно, образно, иронично.»
Рецензия