В моём календаре среди дней рождений, совещаний и прочих стоматологов примерно раз в три месяца появляется пометка «М. С.» и восклицательный знак. Юбилей тётушки можно пропустить, собрание — прогулять, можно забить на врачей и отменить доставку, хотя себе дороже, но эти встречи неприкосновенны. Ни дождь, ни град, ни ковид, ни новогодний корпоратив не могут им помешать. Мы с Маришей ходим в кафе.
Просто посидеть. Никаких совместных проектов и деловых разговоров. Встреча подружек детства, ничего серьёзного. Мы заказываем капучино с десертом, может, салатик. Клюём потихоньку и чирикаем обо всём подряд до закрытия. Потом ещё часик провожаем друг друга и разбегаемся копить новости и забавные случаи из жизни до следующего раза.
Эти посиделки выматывают, как смена в забое, и вычерпывают до самого донышка. Я отдыхаю от Мариши неделями, гуляю, читаю, хожу на все выставки и концерты, которые только могу себе позволить, заряжаюсь людьми, эмоциями, воздухом, музыкой, чтобы от энергии внутри просто распирало. И когда я уже совсем свечусь, как гирлянда на ёлке, я пишу Марише: «Ну что? Соберёмся в пятницу?»
Почему я?
Мариша — воплощение пассивного залога. Она не действует, с нею случается. Её приглашают, ей предлагают, её принимают. Хотя чаще так: её забывают, её пропускают. Сама она о себе напомнить не в состоянии. «Ну как это я тебя позову? А вдруг ты будешь занята?» И глаза на мокром месте.
В кафе она долго изучает меню, с первой страницы до последней, но заказывает в итоге то же, что и я. Ей трудно решать самой. Объяснить официанту, что салат без лука, а в кофе нужно добавить сироп, для неё и вовсе непосильный труд.
Она носит не то, что нравится, а то, что налезает.
Любые бытовые проблемы вгоняют её в глухую тоску. Ей было проще лично раскрутить кран, чем вызвать сантехника. «Ну как это я оставлю заявку? Я не умею с ними разговаривать». Впрочем, чтобы собрать кран обратно, ей не хватило силы, и приходилось неделями перекрывать в доме воду, уходя на работу.
Она давно и безнадёжно застряла в бюджетной конторе, отбывает повинность с девяти до шести и даже не замахивается на большее. «Повышение», «прибавка зарплаты», «карьерный рост» для неё звучат, словно на иностранном языке. Она уже мечтает о пенсии.
Как из самоуверенной девчонки по прозвищу Том Сойер получилось такое желе? Я не знаю.
Мы дружили в детстве, но во взрослой жизни не особо близко общались, так, держали друг друга в поле зрения. Насколько мне известно, последней каплей для неё стала неудачная покупка машины и вроде ещё поговаривали про сложный роман и какие-то трения с родителями, но сколько их всего было, этих неверных шагов, которые накрепко убедили Маришу в собственной житейской бездарности? Отчаяние копилось несколько лет, пока — фух! — не произошёл переход количества в качество. Была царевна-королевна, стала лягушка в анабиозе.
Я не самый альтруистичный человек в мире. Я встречаюсь с Маришей и для себя тоже. Это немного похоже на то, как сходить в кино на ужастик — и нервы пощекотать, и вздохнуть с облегчением, что ты-то в безопасности. Но всё-таки в глубине души я надеюсь, что наши встречи помогают и ей.
Мариша впервые поздравила меня с Новым годом. Сама позвонила! Сегодня в кафе первой выбрала — не кофе, а чай. Мятный.
Может, оживёт потихоньку.