Мира провела рукой по комоду и с удивлением остановилась, рассматривая оставшийся в пыли след. Сколько она себя помнила, здесь всегда было чисто, даже очень чисто: бабушка ненавидела грязь, отмывая трехкомнатную квартиру чуть ли не раз в неделю. Бабушка ненавидела грязь, а Мира, хулиганистый неаккуратный подросток, очень не любила бабушку. Это было так сложно — туда не ходить, это не трогать, бардак не разводить…
Старую квартиру в сталинской высотке Мира почти ненавидела: большая и холодная, как музей, она никогда не давала ощущения дома, но всегда — какого-то испытания, экзамена, на котором ты никогда не получишь пятерку.
Тем не менее Мира прожила в ней почти всю свою небольшую жизнь, все свои двенадцать лет, за исключением последних трех месяцев, которые она провела с отцом на море. Это было прекрасно. Но теперь, возвращаясь домой, к бабушке, она чувствовала: что-то не так. Бабушка не отвечала на звонки, не читала сообщения… Мира даже не смогла предупредить ее, что вернулась! Впрочем, это было даже неплохо: странное поведение бабушки должно было иметь причины… А так, возможно, их будет проще выяснить.
В подъезде пахло пылью и краской, как всегда, если идти с черного хода — в парадном красиво, светло и уютно, но код оттуда Мира каждый раз забывала, вот и ходила так. Выходя из лифта, она почувствовала отвратительный запах: плесени, тлена и чего-то гниющего. Соседняя дверь, принадлежащая старой бабушкиной подруге, тете Свете — милой, толстой и улыбчивой женщине, — была вся покрыта отвратительной черной плесенью, уже протянувшей свои грязные щупальца к соседним квартирам.
«Ужас какой! — подумала Мира, еле сдерживая рвоту. — Почему бабушка ничего не сделала?! А соседи? Хотя кто тут ходит…»
Дрожащими руками вставляя ключи, она изо всех сил старалась не дотронуться до этой мерзкой, гадкой, отвратительной плесени. Поскорее проскользнув в дверь, Мира заперлась на три оборота, будто бы спасаясь от того, что осталось за ней.
— Милая моя, ты в порядке? — Сухой, хриплый бабушкин голос перепугал ее еще больше, хотя с чего бы? Правильно, бояться нечего, это всего лишь плесень…
«Это всего лишь плесень», — говорила ей бабушка, уверяя Миру в том, что завтра же вызовет санэпидстанцию. «Это всего лишь плесень», — повторяла она сама себе, тщетно пытаясь уснуть.
В этой квартире никогда не бывало тихо: бурчал тихонько холодильник, скрипел пол под легкими кошачьими шагами, переговаривались у себя соседи… А вот их как раз слышно не было. Странно. Тетя Света всегда очень громко включала телевизор, он даже мешал спать, но не сейчас. Не дома она, наверное…
Снова скрипнула половица, уже громче, чем раньше. «Наверное, бабушка вышла в туалет», — подумала Мира. Дверь в ванную находилась прямо напротив ее спальни, так что она отлично видела, как странно медленно идет бабушка, тяжелыми, непривычным для нее старческими шагами продвигаясь к цели.
Мира не закрывала глаз, осторожно наблюдая, как это странное существо — почему-то этой ночью бабушка не казалась ей обычной — проходит в ванную, не включая свет, открывает кран и долго, с явным наслаждением держит под водой руки. Мира снова почувствовала этот гадкий запах — пыль, плесень и пыль, запах старых домов, всегда ассоциировавшихся у нее со смертью, с чем-то отжившим свое и пришедшим за новой жизнью. Она подняла глаза. В зеркале, висевшем над раковиной, отражалась она, ее комната, ванная и бабушка. Бабушка, которая смотрела прямо на нее своими черными, абсолютно черными, без белков и зрачков глазами. Она подняла руку.
Мира вскрикнула, вскочила, чуть не споткнувшись о кошку, и отшатнулась. Кошка не издала ни звука, только потерлась о хозяйкину ногу своим холодным, неприятным тельцем, пахнущим пылью и тленом, и всадила свои грязные когти в ее ступню.
— Нет! — Мира вскрикнула, просыпаясь, и облегченно откинулась на кровати. Все хорошо, это просто кошмар. Счастье какое.
Она была рада всему: теплому солнцу, ненавистной ранее квартире, кошке и бабушке. Мира даже обняла ее, что случалось крайне редко, обняла и сказала, что любит — чувствуя скорее подсознанием, чем носом, легкий запах пыли и плесени.