Бывают плохие дни. Как этот понедельник. Вцепившись в руль и затравленно бегая глазами — зеркало заднего вида, приборная доска, клочок грязной дороги перед капотом — Аня неровным темпом ползла по пустому району. Не пустому — сзади блеснули фары! Нет, пустому: свет вильнул и исчез…
Сжатые ладони дрожали на руле, а локти напряглись и никак не могли расслабиться, отчего спина неудобно зависла, не касаясь сиденья. Правая нога забыла рефлексы и ёрзала невпопад, слишком резко давя педали, а потом так же дёргано их отпуская. Как сказал бы сейчас Максим: «Куда крадёмся? Кому жужжим? Не жги мне сцепление».
Аня водила плохо и злилась на себя за это. Она водила плохо уже много лет и никак не могла перебороть внутренний ужас перед дорогой, перед движением среди других машин. Среди других водителей — уверенных, самостоятельных, взрослых людей, — она была самозванцем. Твой внутренний возраст — тринадцать лет, — говорил Максим. И Аня мысленно с ним соглашалась. Какая-то она и правда была несамостоятельная, нерешительная и ни на что не способная. Но нужно было наконец взять себя в руки. Повзрослеть. Уже очень-очень пора.
Аня была несчастлива в браке и украдкой мечтала о том, как уйдёт наконец-то из этой невыносимо тоскливой, надоевшей жизни, и построит новую, счастливую, как полноценный и самостоятельный человек. При этом она понимала, что никуда она, скорее всего, от Максима не денется, потому что у неё в жизни не хватит смелости. Остаться одной в квартире с ребёнком? А если заболеет ребёнок? А если они заболеют одновременно? А если навалится тоска и страх, и будут вокруг только стены, и вместо того, чтобы винить и ненавидеть Максима, ей останется винить и ненавидеть только саму себя? И как вообще может жить сама женщина, для которой даже парковка при свидетелях — невыносимый стресс?
Но так, как есть, больше нельзя. Нужно шаг за шагом взять свою жизнь под контроль. Налево, притормозить на перекрёстке. Прямо или направо? Прямо или направо? Направо. Так, правильно. Теперь успокоиться. Глубокий вдох. Медленный выдох. Паркуемся перед домом. Знакомое упражнение — заезд в бокс. Нужно просто не бояться. Ну, не влезет она со второго раза — влезет с третьего. С четвёртого, пятого. Никто не узнает. В следующий раз получится лучше, потом ещё лучше, так потихоньку и справимся.
А потом справимся и со всем остальным.
Кругом было тихо. Мелкие крупинки снега кружились в свете фонаря и плавно оседали на дерево, на забор, таяли на стекле машины.
Аня решительно положила руки на руль, провела пальцем по знакомому кожаному шву.
— Ну помоги же мне! — обратилась она не то к машине, не то к коричневому зимнему небу, сыплющему крупой. — Услышь меня. Помоги мне. Пожалуйста.
Первая. Крутим руль, забираем носом вправо, к самому тротуару. Теперь задняя. Вдох-выдох. По зеркалам — и поехали.
И тут заверещал парктроник.
— И чего тут сложного? — сердился Максим, выворачивая шею, чтобы взглянуть назад. От этого движения брови у него почему-то ползли вверх, а глаза таращились. Он спустился во двор прямо в домашних штанах и был недоволен. Аня пристыженно сидела на пассажирском сиденье.
— Ну как, как можно сюда не влезть?
Машина задним ходом прошла по изящной дуге и без труда встала в парковочное место. Никаких лишних звуков, никаких проблем.
— Слушай, я пробовала несколько раз! Там ничего нету — а он пищит.
— Почему у меня не пищит?
— Не знаю.
— Дурью маешься, — вынес вердикт Максим и заглушил мотор. Аня, отвернувшись, смахнула слезу со щеки, но на её месте тут же появилась новая.
Бывают хорошие дни. Как этот вторник. Аня водила чудесно. Она храбро съездила в центр по делам, справилась там с параллельной парковкой, мастерски повернула налево с трамвайных путей, тронулась в горку на светофоре, почти не жужжа. Она ехала и чувствовала, как уверенно лежат на руле её руки в изящных перчатках, как отдыхает спина, как слаженно, даже лихо двигаются колени и локти. Вернувшись в знакомый район, она так расслабилась, что позволила себе включить музыку и подпевала, барабаня пальцами по рулю. Она может так же, как все. И точно ничуть не хуже Максима. Манёвр совершенно понятен.
Аня взглянула по зеркалам. Знакомым движением вывернула шею, подняла брови и выпучила глаза. И тут же вечерний шорох зимнего двора нарушил мерзкий пронзительный писк. Вторая попытка — то же самое.
— Так. — Аня решила, что не позволит мелкой неприятности вывести себя из колеи. — Что бы делал уверенный в себе, опытный водитель?
Она открыла водительскую дверь и посмотрела назад. Пусто. Вылезла из машины и оглядела безлюдный пятачок снега между багажником и стенкой дома. И решила посвятить вечер экспериментам.
Она чистила тряпкой машину — то место, где, по её разумению, могли находиться сенсоры, замеряла расстояние шагами, по нескольку раз убеждалась, что между её задним бампером и стеной дома нет никаких преград — но стоило ей включить заднюю передачу, как тишину прорезал неприятный писк парктроника. Когда кто-то хотел протиснуться мимо, она отступала и делала круг по двору, а потом возвращалась и пробовала снова. Ане мерещились трубы, торчащие из снега, бездомные коты и дети, играющие в прятки среди припаркованных машин. Где-то через час, в состоянии, близком к истерике, встав раскорякой среди двора и заблокировав проезд соседям, она снова была вынуждена ждать, пока Максим, матерясь, выскочит из дома в ботинках на босу ногу.
Бывают дни, когда больше не можешь. Например, та среда.
— Еду домой, — позвонила Аня с работы. — Заеду на сервис, пусть посмотрят, что с парктроником.
— Да всё нормально с парктроником! — заорал Максим в трубке. — Голову свою проверь лучше! Ничего не пищит. Это в мозгах у тебя пищит. Просто паркуйся и всё. А не можешь — не води. Всё, жду.
«Это в мозгах пищит», — повторила Аня, включая заднюю передачу у дома. Двор заполняли рыжие зимние сумерки. Её взяла злость. Просто игнорировать это звук нафиг. Победить напасть. «Паркуйся — и всё». Паркуйся — и всё. Она отчаянно вдавила педаль газа, взревел парктроник, машина с визгом рванулась назад. Всё.
Аня заглушила мотор и осталась сидеть на месте. Наконец ей не нужно ничего решать. Не нужно ничего делать. Всё как-нибудь устроится само. Приедут люди — полиция, скорая. Они всё объяснят, подскажут. Спешить некуда.
Ей не нужно было вылезать, проверять, смотреть глазами. Она почему-то и так знала, что произошло. Возможно, по звуку. По звуку, который производит человеческое тело, попавшее между кирпичной стеной и несущейся тонной железа. На этот раз Максим ждал её во дворе.
Но совершенно другое занимало Анины мысли сейчас, когда она сидела в машине, ковыряя знакомый кожаный шов на руле. Не этот леденящий душу звук, не смерть мужа, не собственное будущее. А неожиданное и оглушающее понимание: она не одна. Её услышали.
Рецензия писателя Дениса Гуцко:
«Очень хорошо — вплоть до финала идеально, в финале есть один нюанс. Сугубо технический: на протяжении всего рассказа описывается параллельная парковка (и я даже думал предложить её в качестве названия для рассказа), но в финале, судя по описанию, парковка уже другая — кажется, у инструкторов это называется «задним ходом в гараж» (именно так проще всего задом автомобиля насмерть сбить человека, не заметив его в зеркало). И я бы добавил тут это уточнение — что парковка в этот момент другая, не параллельная. Аня заезжает во двор и видит свободное место, на котором можно припарковаться задом по дуге. И поскольку в параллельную в своём исполнении она не верит, она спешит встать на это место — и не замечает Максима.
К языку никаких претензий: легко, изящно, иронично — и при этом содержательно. Подтекст отлично выстроен. Саспенс, опять же. Эмоция.»
Рецензия писателя Романа Сенчина:
«Написано хорошо. К технике у меня претензий почти нет. Текст по-настоящему художественный, есть психологизм. Ближе к финалу начинаешь подозревать, что может получиться анекдот из жизни женщины за рулем, но сам финал трагический, сильный. Правда, не понял я последние слова рассказа: «А неожиданное чёткое понимание: она не одна. Её услышали». То есть, что Максим вышел ее встречать? Или высшие силы сделали так, что мужа — нелюбимого — теперь нет?.. В общем-то, открытые финалы мне как правило нравятся, но если возникают вопросы к автору, то это плохо. Может быть, она почувствовала облегчение, поняв, что раздавила мужа, или опустошение… Нечто такое нужно, более определенный намек читателю.
По тексту. «Аня водила плохо и злилась на себя за это. Она водила плохо уже много лет» — очень хороший повтор слов, этот повтор работает на усиление.
«Бывают хорошие дни. Как этот вторник. Аня водила чудесно. Она храбро съездила в центр по делам…» — отличный переход, буквально мажорное звучание фраз. Только я бы посоветовал убрать «Аня водила чудесно». Ведь выше сказано, что Аня водила плохо много лет. Противоречие. Или тогда усилить то, что сама героиня чувствует, что водит сегодня хорошо. Во всяком случае не так должно выглядеть это предложение, и слово «водила» здесь неточное.
«Аня взглянула по зеркалам». Мысль понятна и почти точна, но только ведь «взглянула», это нечто разовое, а «по зеркалам» — наоборот. Взглянуть можно в одно зеркало, потом взглянуть во второе, потом взглянуть в третье… Замечания, так сказать, косметические, не покушающиеся на фундамент. Надеюсь, они помогут сделать рассказ лучше.»