Тринадцатый билет — самый счастливый. Канючишь перед преподавателем, что точно не сдашь из-за вредности судьбы. Экзаменатор в ответ успокаивает: «Не волнуйтесь, Юля, дам вам лёгкую деталь». Или: «Ничего страшного, Юля, я помогу». Выигрываешь плюс два балла к реальной оценке. На втором курсе рано судить о красном дипломе, но, если так пойдёт и дальше, приписка «с отличием» мне обеспечена.
Своей удачей я обязана талисману-лошадке. Это замутнённый кусок пластмассы, будто наполненный болотной водой. Благодаря этому брелоку, папа вернулся домой из Афгана без увечий. Я выклянчила лошадку ещё ребёнком. В детстве представляла, как папа скачет на ней к победе. Все враги сдаются в плен. Как-то раз я играла с лошадкой во дворе и нашла сто рублей. Другой случай: талисман лежал в моём кармане, и мороженщица угостила меня порцией лакомства. Стало понятно, что лошадка — такой вот мой конёк-горбунок, исполняющий желания. Когда я пошла учиться, то нацепила брелок на ключи и брала с собой на контрольные и экзамены вместо шпаргалок. Не зря: всегда попадались задания с известными мне ответами.
— Мне бы тоже удача не помешала. — Одногруппница Жанна наблюдает, как я пропускаю лошадку между пальцами правой руки. Жанка — бедолага. Поссорилась с бабкой, у которой снимала комнату. Обиженная старушка выставила квартирантку на улицу. В общагу не заселяют, потому что у Жанны гражданство чужой страны. Приходится мыкаться по приятелям и невнятным хатам. Из-за проблем с жильём подруга завалила два зачёта.
— Да получишь ты гражданство. Бабло все любят, — прячу своё сокровище в сумку.
— А вдруг там видеосъёмку ведут? И меня не то, что из универа — из страны выпрут. — Жанка указательными пальцами растягивает и без того узкие глаза в стороны.
— Возьми себя в руки. Будешь дёргаться — спалишься.
Из кабинета термодинамики вышел староста с зачётками сдавших. Я забрала свою и станцевала короткий твист из «Криминального чтива». Фортуна любит радостных. Можно идти домой. Жанка осталась узнать, когда будет пересдача.
Обычная поездка на автобусе. Весна лессировала двор прозрачной оранжевой краской. Подъезд в тонах реки, заполненной крокодилами. Дверь нашей квартиры, как спасательная лодка.
Мама с кухни закричала, что у нас гости. Я сняла обувь и прошла на голос. За столом сидел щуплый мужичок одного со мной роста. Чёрные волосы частично поседели, словно по ним рассыпали кокосовую стружку. От гостя пахло папиросами и корейским бальзамом «звёздочка».
— Это папин боевой товарищ — Анатолий. — Мама у плиты тушила мясо. Мать ненавидела звук, издаваемый вытяжкой, поэтому у нас на кухне всегда насыщенно воняло готовящейся едой.
Гость посмотрел на мои руки.
— Ыб, дай-ка глянуть, — выдернул у меня ключи, — это же трофейная лошадка, ыб. Твой отец снял её со своего первого душмана.
Я сделала два шага назад. Глаза заметались: лошадка, мама, фарш, окно, икона, Анатолий, лошадка. Тяжёлая ледяная змея обвила мой позвоночник.
— Напугал я тебя? — Гость возвращает брелок. Я тру лоб. Кажется, что смотрю на Анатолия через толщу кристальной воды. — Ыб, там нестрашно, здесь страшнее. У нас всего двое погибли, ыб — у одного сердце не выдержало, а второй получил ранение, комиссовали. Ыб, умер от белой горячки.
Отец вернулся с патрульной службы. Я хотела, чтобы папа разозлился на гостя, а он обнял его.
— Толик! Ты чего в феврале не проявился? Мы с пацанами собирались! — Папа правой рукой пожимает Толику руку, а левой трясёт его за локоть.
— Я в командировке отметил, ыб, там тоже наши были. Видал, чё япошки устроили, ыб? Потравить нас хотят, ыб, как тараканов. — Толик смешивает устрашающий голос с открытой детской улыбкой.
— Ваще ошизели. У Юльки подруга тоже узкоглазая. — Папа достаёт бутылку водки из шкафчика над раковиной.
— Думаю в Сирию завербоваться, ыб. — Толик садится за стол.
— Ну не знаю, нам ведь уже скоро полтос. Долбаные пакистанцы Усаму выдали. Теперь всё иначе.
Отец с другом весь вечер разговаривали на кухне. Когда Анатолий ушёл, мне показалось, что у меня в руках порвалась десятикилограммовая сетка, продукты высыпались наружу. Обманчивая лёгкость. Я не стала смотреть новый фэнтези-сериал об интригах вокруг престола, сосредоточилась на учёбе. Завтра зачёт по материаловедению. Обычно перед экзаменами чувствую уверенность, но в ту ночь совсем не спала, наматывала на себя одеяло, как пряжу на веретено. Пару раз вставала. Вышла в коридор, сняла брелок с ключей, но не смогла выбросить, так и положила, как по ритуалу, в сумку.
Утром мы с группой в аудитории ждали преподавателя. Вчера произошёл теракт в Актобе. Никто тогда не мог сказать, что это: несчастный случай или зарождение волны насилия. Жанка переживала, что в миграционном центре её запроверяют на терроризм и, не дай бог, что-нибудь найдут.
— Всё против меня. Взрыв, бабка. Неудивительно, ведь на прошлой неделе была пятница тринадцатая. — Жанка кусает уголок «пляжной» обложки тетради. У подруги уже неделю немытая голова.
— Жанна, при чём здесь пятница? Ты пьяная привела домой какого-то Влада, а он заблевал бабкины тапочки. — Лошадка в моей руке будто скачет по воздуху.
— Вам, местным, хорошо, — Жанка калякает на форзаце тетради завитки, пишет имя Эминема, — мало того, что обстановка тотально помогает, так вам ещё с рождения обереги раздают.
— Забирай, отец его на войне с убитого врага снял, — ставлю лошадку Жанке на тетрадь, — сильный талисман, точно поможет получить гражданство. Будешь очень сча́стливо жить в этой стране.
Жанна недоверчиво подняла брови, заморозилась, сглотнула, оглянулась по сторонам. В аудиторию вошла материаловедка. Подруга забрала брелок. Студенты по списку тянут билеты. Мне достался тринадцатый.