Я убила хомячка. Теперь я настоящая убийца. Кто бы мог подумать. Точно не моя бабушка или первая учительница Светлана Николаевна. Да что там — я бы сама про себя такое не подумала бы никогда. Я же хорошая девочка. Но в тот летний день я стала убийцей хомячков.
Это произошло летом 1998 года в городе Вашингтон, округ Колумбия. Меня, десятилетнюю, занесло туда июньским ветром, мановением судьбы. Родители отправили на каникулы к бабушке с дедушкой, которые работали в посольстве. Наскребли долларов, собрали чемоданчик, посадили в аэробус, и через двенадцать часов я, позеленевшая от тряски и десертов, вышла в аэропорту имени Даллеса.
Мы жили на территории посольства за высоким забором где-то на окраине столицы. В похожих на джунгли зарослях неведомых мне деревьев прятались жилые корпуса, школа, библиотека, само посольство и бассейн. Там я и познакомилась с Ангелиной. Точнее, меня познакомила бабушка: «Вот Ангелиночка, очень хорошая девочка, она тебе всё здесь покажет». Красный купальник, резиночки на запястье, лисий прищур и улыбка как оскал. Дружить мне с ней не хотелось. Но Ангелиночка и правда старалась вести себя как гостеприимная хозяйка — всё мне рассказывала-показывала на территории посольства. А еще она часто смеялась без видимой на то причины.
Дня через три мы снова встретились, и Ангелина вдруг сказала:
— Пошли ко мне — смотреть на хомяка. Дашка свою Мими нам оставила, сама укатила с семьей в Бостон.
Чужие дома меня смущают. Как пугливый зверек, я сразу чувствую незнакомые запахи квартиры, пытаюсь угадать, что за люди здесь обитают, не обидят ли. У Ангелины в доме пахло нестиранными вещами и освежителем воздуха для машины — апельсиновой елочкой. В ее комнате был хаос: игрушечные коровки и овечки валялись на ковре как после землетрясения. Со стола, заваленного рисунками и фломастерами, она схватила маленькую клетку и поднесла к моему лицу. В самом углу раздувался и снова сдувался буро-рыжий пушистый комочек.
— Это Мими! Смотри, какая милаха, всю ночь в колесе бегала, а сейчас дрыхнет. Эй, Мими, вставай! К тебе гости.
— Да не стоит ее ради меня будить.
Но Ангелина уже открывала клетку, и ее хищная лапа нависла над спящей Мими.
— Ничего, ща как проснется, как забегает.
Я предприняла последнюю попытку остановить Ангелину, сказала, что хомяк все-таки чужой, может быть, не надо его вообще доставать.
— А я уже ее вытаскивала, она так прикольно бегает по ковру.
Сонная Мими шмякнулась на пол и сразу побежала, не разлепляя глаз. Мы сели на ковер и стали наблюдать за тем, как смешно хомячок то утыкался в барашка, то переползал крокодильчика. Мими юрко и суетливо носилась по ковру, а Ангелина заливалась хохотом, держась за живот. Я тоже увлеклась и перестала беспокоиться.
Ангелина сквозь смех пыталась что-то сказать. Она, видимо, хотела встать и оперлась рукой об пол, но тут же ойкнула и отдернула ее обратно, как от горячей сковороды: «Мими!»
Глаза Ангелины вдруг расширились, и она уставилась на пол. Там, где была еще секунду назад ее рука, замерла Мими. Она не двигалась несколько мгновений, а потом медленно, подслеповато начала тыкаться мордочкой в разные стороны. Ее маленький носик был в крови. Кто-то с размаху ударил нас огромными медными тарелками по ушам. Мы застыли на месте и смотрели на Мими, как она своим окровавленным носиком словно ловит воздух и никак не может его втянуть.
— Это не я! Это не я!
Ангелина, бледная, вскочила и начала бегать вокруг Мими, хватаясь то за полотенце, то за коробку салфеток. Наконец она нашла где-то кусочек ватки и трясущейся рукой промокнула хомяку носик. Потом взяла Мими, как фарфоровую куколку, и посадила в клетку. Там хомячок продолжал слепо водить мордочкой и с трудом дышать. Ангелина плакала и причитала «чтожеделать», а я смотрела на всё это, как на странный фильм, и внутри меня расползался липкий страх.
Внезапно раздался звонок в дверь. Мы посмотрели друг на друга, потом на клетку — Мими лежала на боку и не шевелилась.
И тут неприятный фильм совсем замедлили. Ангелина бежала к двери, открывала ее так, как будто дверь весила тонну, в проеме появилась большая фигура. «Это она! Это все она!» Слова будто ударили меня под дых. Лицо Ангелины было всё мокрое и некрасивое, глаза бегали, как у затравленного зверя. В коридоре, как каменная глыба, стояла высокая и крепкая девочка, ее взгляд исподлобья уставился на меня.
— Это она, она! Сказала «достань хомячка, мы с ним поиграем», и вот!
Ангелина что-то еще лепетала, пока мы с Дашей, хозяйкой хомячка, смотрели друг на друга. Ее взгляд давил меня, словно поехавший вдруг вниз потолок. Я поняла одно — сейчас нет никакого смысла что-либо говорить, как-то объяснять. Любое мое слово сразу станет жалким оправданием. И я ушла. Просто молча прошла мимо них и пошла домой.
По дороге меня потряхивало, словно ток пускали внутри. Я не могла плакать, не могла думать, в голове только сидела одна мысль: «Теперь я убийца. Убийца хомячков». Как я могла рассказать бабушке, что на моих глазах сейчас средь бела дня умерло живое существо, а меня обвинили в убийстве? Я не могла поверить в две вещи — что смерть приходит так внезапно и что люди могут так трусливо обвинять невиновных.
Дома я до вечера смотрела телевизор, а уже в кровати расплакалась. Я злилась на Ангелину, я боялась встретиться с Дашей и посмотреть ей в глаза. Я плакала о Мими, которая бегала и смешила нас, а через минуту уже лежала и не дышала. И больше никогда, никогда, ни в одном из существующих миров уже не сможет бегать и кого-то смешить. И мне было жалко Дашу и страшно было представлять, что она сейчас чувствовала.
На следующий день в бассейне я встретила Ангелину. Она трусливо избегала меня и даже не смотрела в глаза. Мне было больно и противно ее видеть, и я пошла в раздевалку. Два шага по поддону с холодной хлорированной водой, потом девять шагов по лестнице вниз, толкаю дверь — ныряю в пар от горячего душа. Кто-то здесь есть. Поднимаю голову — этот тяжелый взгляд. Даша. Мне стало холодно в нагретой паром раздевалке, и я замерла, думала, она меня сейчас ударит. Я была готова. Я же убийца. Но она просто прошла мимо. Молча.
Мои каникулы пронеслись, как воскресные серии мультиков Диснея. Я подружилась с Настей и Машей и забыла об этом происшествии. С Дашей я столкнулась только еще один раз. Она так же с ненавистью смотрела на меня, а я, гордо держа спину и нагло улыбаясь, прошла мимо. Для нее я навсегда останусь убийцей хомячков. Придется соответствовать.