В буфете было ванильно-кремово.
Сережа стоял на цыпочках и зачарованно смотрел через стекло.
Даже запах можно было глотать: такой густой, марципаново-сливочный, ягодный и ореховый, будто лето взбили в фарфоровой миске.
А за дверцей притаилось настоящее чудо!
Целое блюдо пирожных — крохотных, но таких волшебных, с башенками крема, с цукатами, с мармеладными цветами в корзиночках теста, что Сережа не мог сдвинуться с места.
«Это папа принёс! Ну, конечно! Вечером мама поделит поровну, и братика угостит, и сестру, хотя она вредина невозможная. И даже няню Наташу!»
Интересно, какое получит Сережа? То, с цветочками? С шоколадной крошкой?
Он скрипнул дверцей буфета, оглядываясь по сторонам. Пирожных на блюде много, а Сережа попробует только одно, самое красивое, с розочкой и листиками из мармелада!
Вечером, когда стол был накрыт любимой маминой скатертью и расставлены чашки и блюдца, и самовар пыхал жарким боком, вся семья собралась пить чай.
Папа торжественно объявил:
— Я сегодня побывал в волшебной кондитерской и купил необычные сладости. У пирожных, как мне сказали, есть одно чудесное свойство: их нельзя кушать тайком. У того, кто берёт угощение без спросу и не делится со своей семьей, вырастают рога и уши! Потому что обманывать близких и брать без спросу нехорошо!
Сережа как подпрыгнет на стуле!
Как начнёт ощупывать лоб и уши!
А остальные как засмеются: и мама, и сестра. И даже папа!
— Попался, сластёна! — закричала сестра, вытирая слёзы кружевной салфеткой.
Сережа не знал, куда спрятаться. Голова чесалась, и уши горели.
— Давайте пить чай, — успокоил папа. — Я пошутил, Сережка!
Возмущенная няня Наташа внесла хрустальное блюдо, на котором осталось одно пирожное с самой маленькой горкой крема и обломанным шоколадным листком.
— Это не я! — крикнул Сережа.
Но рога и уши уже росли. Уши были длинные, как у осла, покрытые мягкой шерсткой. А рога небольшие, так, бугорки, ни боднуть, ни похвастаться в классе.
— Ой! — удивился папа.
У мамы, вредной сестрицы и у него самого вдруг шевельнулись волосы.
Сережа начал хихикать.
Самые красивые уши выросли, конечно, у мамы: пушистые и кучерявые, свисали почти до плеч. У сестры торчали какие-то трубочки, будто грибы в прическу вплели. Так ей и надо, вредине! А у папы зато ветвились рога — настоящие, лосиные, загляденье!
Лишь у братика все осталось как было. Он же маленький, не смог дотянуться!
— Все шутки шутите, — обиделась няня, щупая острые полумесяцы под старомодной прической. — Дайте шляпу, пойду за микстурой.
Братик гукнул и полез на стол, схватил последнее пирожное с блюда, сунул в рот под испуганный мамин писк. Он хотел был таким как все: интересным, волшебным, с милыми рожками. А когда ничего не выросло, заревел от обиды на взрослый мир.
«В другой раз, — пожалел брата Сережа, — я тебе помогу забраться в буфет!»