10 февраля в русской культуре имеет горький дуэльный ореол. Если в феврале, как известно, надо доставать чернила и плакать, то 10-го числа — к слову, в день рождения самого Пастернака — плакать прежде всего о дуэльном кодексе чести и Пушкине, не послушавшем ни Лермонтова, просившего не верить «клеветникам ничтожным», ни современную группу «Серебряная свадьба», умолявшую его почти два века спустя не ходить на Черную речку.
Справедливости ради, поэты не только исправно погибали на дуэлях, но порой и сами убивали противников: так, Бен Джонсон, современник и соперник Шекспира, в 1598 году убил на дуэли актера Гэбриела Спенсера (который когда-то играл в его пьесах) и даже отсидел за это в тюрьме.
Впрочем, гораздо чаще поэты и писатели пытались убить друг друга. Особенно преуспели в этом русские поэты Серебряного века. В 1905 и 1906 годах Андрей Белый безуспешно пытался стреляться сначала с Брюсовым, а потом с Блоком. В 1912 Гумилев и Волошин только по счастливой случайности оба промахнулись. А год спустя Мандельштам и Хлебников уже готовились выяснить отношения на пистолетах, но подвернувшийся рядом художник Павел Филонов пригрозил побить обоих, если они не успокоятся. К счастью, в отличие от Пушкина, все они — за исключением разве что Гумилева — гораздо лучше владели словом, чем холодным и огнестрельным оружием.
В миролюбивых целях и мы сегодня вспомним не кровопролитие, а словесные схватки — дружеские, заочные и с издателями.
Агон как состояние души
Уже древние греки, вообще склонные к агону — соревновательности всякого рода, —начали устраивать первые литературные баттлы. Театральные состязания длились по три-четыре дня, поскольку все участники должны были предоставить не одну пьесу, а сразу тетралогию, состоящую из трех трагедий и одной сатировой драмы (вечером обычно развлекались комедией одного из драматургов-комиков).
В одном из таких состязаний, в 469 году до нашей эры, Софокл со своей первой тетралогией одержал победу над другим великим трагиком — Эсхилом (пародийную версию этого спора можно прочесть в комедии Аристофана «Лягушки»).
Кстати, у Софокла стоит поучиться конкурсному удаче: вслед за победой над Эсхилом — что само по себе неплохое достижение в копилке 27-летнего молодого человека (Софокл еще подходил бы под критерии современной премии «Лицей») — он выиграл еще больше двадцати состязаний и за всю карьеру ни разу не оказался ниже второго места.
Дуэль на балладах
Не только воинственные греки, но и литература Нового времени знает немало примеров того, как творческое соревнование способствовало литературной эволюции. Вот, к примеру, классическая пара Гёте-Шиллер: мы привыкли приводить их в качестве образца вечной дружбы, однако и эти двое в 1797 году устроили балладную дуэль. Впрочем, как нас успокаивает Википедия, «состязание проходило в атмосфере дружелюбия и взаимопомощи»: вместо скандалов и обиженных писем в редакцию оргкомитета литературный мир получил дюжину первоклассных баллад, включая «Коринфскую невесту» Гете и «Ивиковых журавлей» Шиллера.
Кстати, позже многие из них, преимущественно шиллеровские, перевел Василий Жуковский — так что непроизвольно «Год баллад» (как принято называть это дружеское состязание) стал важной вехой и в истории русской поэзии.
Вампиры, франкенштейны и где они обитают
Обитают они на вилле Диодати, что у Женевского озера в Швейцарии. Такая геолокация вызывает в голове исключительно приятные живописные картинки, однако же летом 1816 года, когда здесь собралась фантастическая четверка — Байрон, Джон Полидори (о ту пору личный доктор Байрона), Перси Биш Шелли и юная Мэри Годвин (едва-едва сбежавшая с последним из дома, родившая ему дочь, но еще не успевшая сменить фамилию на Шелли), — Швейцария напоминала скорее ноябрьскую Москву. Это был знаменитый «Год без лета», когда извержение индонезийского вулкана Тамбора привело к резкому похолоданию в Северном полушарии, так что лето выдалось аномально холодным, и компания сидела внутри виллы и, за неимением настольных игр, вынуждена была искать способы развлечься.
Положение спас Байрон, который предложил всем участникам сочинить по страшной повести. Развлечение вышло из-под контроля: Мэри Шелли ухитрилась выдумать на вилле сюжет будущего романа «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818), который стал прародителем научной фантастики, а сам Байрон придумал историю об обольстительном герое-вампире.
Впрочем, лавров «родоначальника вампириады» удостоился Полидори: именно он превратил устную небылицу в полноценную повесть «Вампир», которая вмиг сделала его знаменитым (справедливости ради отметим, что Полидори опубликовал ее под именем Байрона, но последнего это только привело в гнев). Так посиделки на швейцарской вилле подарили мировой литературе сразу два новых жанра, процветающих и по сей день.
Роман-ставка, или дуэль с самим собой
Достоевский, как известно, в свободное от «великого пятикнижия» время играл, и умел это делать с таким азартом, что соперничать с ним в этом деле мог только Некрасов. Но если Некрасов нередко выигрывал, то различные курортные Бады и Бадены — Висбаден, Бад-Хомбург и, конечно, Баден-Баден — знатно обогатились за счет русского классика.
В начале 1860-х годов Достоевский в очередной раз проиграл большие деньги (свои и Аполлинарии Сусловой, которую мы знаем под именем Настасьи Филипповны) и в отчаянии заключил договор с издателем, что к 1 ноября 1866 года он пришлет готовый роман. Ставка была высока: в случае «проигрыша» издатель получал безвозмездное право на публикацию романов Достоевского, что привело бы к полному разорению и без того нищего писателя.
Эту свою ставку Достоевский смог выиграть благодаря изящному ходу: он решил впервые воспользоваться услугами стенографистки (Анны Сниткиной) и в итоге не только успел закончить к сроку роман — названный, естественно, «Игрок», — но и обзавелся женой.
Заочная литературная дуэль
Генри Райдер Хаггард, классик британской приключенческой прозы, имел шесть братьев. Но в историю мировой литературы вошел только один из них: в 1885 году они с Генри яростно поспорили о том, насколько хорош вышедший недавно «Остров сокровищ» Стивенсона. К счастью, обошлось без братоубийства, и все закончилось исключительно литературным поединком, да еще и заочным: брат Хаггарда предложил написать роман хоть вполовину столь же мастерский, как «Остров сокровищ».
Не нам судить, достигли ли появившиеся в итоге «Копи царя Соломона» заявленной планки, но бешеная популярность романа в XX веке — его множество раз экранизировали, а сэр Уинстон Черчилль заявлял, что прочитал его двенадцать раз, — говорит о том, что «дуэль» была спровоцирована не зря. По иронии судьбы, в 1937 году одну из экранизаций «Копей царя Соломона» снял Роберт Стивенсон — правда, лишь тезка писателя.
Фэнтези-пари
Вряд ли в мире фэнтези есть более священные имена, чем Джон Рональд Руэл Толкин и Клайв Стейплз Льюис. К тому же они были еще и близкими друзьями, и «Властелин колец» и «Хроники Нарнии» писались с активными внутренними обсуждениями и спорами. Если верить полулегендарной истории, рассказанной Кристофером Толкином, сыном писателя, то одно из их пари имело важные литературные последствия. Льюис и Толкин условились, что попробуют свои силы в новом жанре, и судьбу литературы решил тривиальный бросок монетки: Льюису досталось «путешествие в космосе», а Толкину — «путешествие во времени».
Попытка Толкина не удалась: роман «Утраченный путь» остался незавершенным, хотя часть истории о межтемпоральных скачках вошла в «Сильмариллион». Зато Льюис, еще только ищущий свою Нарнию, создал уникальный сплав научной фантастики и фэнтези — «Космическую трилогию». Так что можно смело считать, что в этой дуэли у нас есть победитель.
Так что, как показывает история, агон гораздо эффективнее в литературной эволюции, чем огонь. И если верить великому «Декамерону», то состязание в сторителлинге поможет справиться с чем угодно — что чумой, что смертью.