После утомительной поездки по ночному Тбилиси яркий свет аэропорта ослепляет привыкшие к темноте глаза. Очередь к стойке регистрации кажется бесконечной. Ожидая момента, когда смогу сдать багаж и получить посадочный талон, я непроизвольно вспоминаю, как долго добиралась до Грузии, и думаю о предстоящем пути в Мексику. Я преодолею любые расстояния ради встречи с мужем, которого не видела уже долгие месяцы.
Пока я достаю документы, за соседней стойкой кто-то спорит с представителем авиакомпании. Я не успеваю прислушаться к разговору — подходит моя очередь. Приятная улыбка сотрудника аэропорта улетучивается, как только я протягиваю ему свой паспорт.
С непроницаемым лицом он принимается его листать. Страницу за страницей. Молчит, будто не видит меня. Кому-то звонит. Я искренне жалею, что не говорю по-грузински. Наконец, сотрудник поднимает на меня глаза, и пол проваливается из-под моих ног, утягивая в бездну воспоминаний.
Я уже видела этот взгляд.
…тогда я все поняла. Мир на какое-то мгновение перестал существовать, сердце остановилось и пропустило несколько ударов. Консул посольства США опустила мой паспорт и листик отказа в ящичек. Придвинула его ко мне.
— К сожалению, ваша виза не одобрена.
Осознавая, что в эту самую секунду рушатся мои мечты и надежды спустя целый год увидеть любимого человека, я не мигая смотрела на консула, парализованная её взглядом — будто сожалеющим, но холодным и решительным.
Я навсегда запомнила этот взгляд.
Представитель говорит, что не может посадить меня на рейс. Я его почти не слышу. Внутри что-то растёт, отчаянно рвётся наружу. Неконтролируемое и пугающее. Злоба, обида, усталость от всего, что копилось внутри с самого февраля. Звуки сливаются в нарастающий гул. Свет пульсирует и раздражает. Руки — то ли от ярости, то ли от страха — дрожат. Я стискиваю зубы.
— Это потому, что я русская, да? — произношу, ощущая искры в собственных глазах.
Кажется, мой взгляд говорит больше, чем слова. Сотрудник шумно выдыхает и начинает трогать бумаги на столе, будто те способны помочь ему произнести то, что я так жажду услышать, — правду. Наконец, его лицо вновь приобретает непроницаемое выражение, и в меня летит заученный текст:
— В данный момент мы не допускаем на рейс пассажиров, не имеющих гражданства Мексики. Таким образом мы препятствуем нелегальной иммиграции.
«Какая, к чёрту, иммиграция?!» — чуть не кричу я, но вместо этого лишь спокойно спрашиваю:
— И что же мне теперь делать? Мне завтра необходимо быть в Мексике. Вы не можете просто так снять меня с рейса.
Но они могут.
Бессмысленные слова. Пустые глаза. Безразличие и жестокость рубцуются новым шрамом в душе.
Когда первый шок проходит, и мир вокруг вновь начинает двигаться и звучать, я замечаю, что спорящие у стойки регистрации люди отошли в сторону. Прислушавшись, я убеждаюсь, что они говорят на русском языке.
— Наша авиакомпания никак не может посадить вас на рейс. Я не знаю, как… — отстраненно повторяет сотрудник.
— Понятно. — Я хватаю чемодан и направляюсь к группе, которую, очевидно, тоже не пустили на рейс.
Я поднимаю паспорт. В ответ мне молча машут красными паспортами. Слова не нужны.
Мы наблюдаем, как люди, говорящие на самых разных языках, проходят регистрацию на рейс. Сотрудники вежливо улыбаются, желая им приятного полета. Удивительно, как много языков знают граждане Мексики! Я отворачиваюсь. Такую неприкрытую ложь видеть невыносимо.
Я позлюсь завтра. Сейчас нужно найти способ улететь к мужу. Ведь он ради меня взял отпуск и прилетел из Америки в другую страну. Почему немецкая авиакомпания лишает нас возможности провести вместе хотя бы несколько дней из-за того, что от нас не зависит? Ведь никак не зависит!
Недопущенные на рейс соотечественники требуют, чтобы главный представитель авиакомпании объяснил нам всё как следует. И он объясняет.
— Вы никуда не улетите! — кричит он. — Делайте что хотите, на этот рейс вы всё равно не попадете.
Это я схожу с ума или весь мир?
Через несколько часов безрезультатных попыток добиться справедливости я вместе группой красных паспортов и поникших голов покидаю аэропорт. Солнце встаёт за слепым горизонтом.
Я останавливаюсь и закрываю глаза, со злой решимостью прогоняя дрожь. Однажды я уже объехала несколько стран, чтобы после двух отказов получить визу США и встретиться с любимым человеком. Не сдамся и сейчас. Переплыву океан, если потребуется, но доберусь до своего мужа. Потому что никто — ни консулы, ни авиакомпании — не смеют нас разлучать.
Моей щеки касается едва теплый луч восходящего солнца. Я открываю глаза и полной грудью вдыхаю прохладный утренний воздух, наблюдая за тем, как в Тбилиси наступает новый день.