В издательстве «Альпина» вышла книга «Пишите – не пишите. Психологическое руководство для авторов по работе с текстом и собой» психолога и журналиста Евгении Пильтек.
Автор рассказывает, как устроен мир пишущего человека, какие в нем действуют психологические механизмы и что делать, если какой-то из них дает сбой. В книге изложена авторская система методик, которые помогут как начинающему, так и опытному автору преодолеть «творческие тупики».
Представляем фрагмент книги, в котором рассказывает о таким популярном среди писателей страхе чистого листа.
Круг первый: протест. Страх чистого листа
«Только не говори “нет”!» «Нет — это программирование неудач». «Отрицание — скрытое утверждение». «Частицу “не” опасно использовать в рекламных целях».
Кстати, это правда. Однако это вовсе не означает (вы заметили отрицание, да?), что «не» нельзя (я снова сделала это!) использовать в текстах.
Отрицание, бунт, протест — отличный стимул для преодоления писательского блока, основа целой протестной культуры.
Именно с отрицания началось когда-то зарождение человеческой речи. А еще это просто весело. Но обо всем по порядку.
Задача этапа: начать писать.
Содержание послания: «Так больше не может продолжаться!»
Сначала было «нет»
Знаменитый советский ученый Борис Поршнев был убежден, что речь развилась у человека из «сбоев в программе», происходящих время от времени у всех высших животных. В природе случается, что животное внезапно начинает действовать словно бы вопреки своим природным рефлексам и инстинктам, а его собратья подражают ему. Так прыгнувший в пропасть баран со сбоем в нервной сис теме увлекает за собой целое стадо вполне адекватных животных. Такое сочетание неадекватного рефлекса и цепочки подражаний Поршнев назвал «интердикцией», то есть буквально «запретом» (запретом на собственную привычную деятельность. — Прим. авт.).
Предки человека (палеоантропы), по мнению Поршнева, научились использовать такие сбои и последу ющую реакцию подражания направленно, с выгодой для себя — например, чтобы саботировать приказы вожака. Поршнев назвал это «утилизированной интердикцией». Хочет, например, вожак направить стадо на поиск пищи, а один сообразительный бунтарь как раз в это время решил вздремнуть. «У меня же есть “утилизированная интердикция!”» — спохватывается он, и вместо того, чтобы слушаться вожака, вдруг демонстративно зевает или начинает почесывать в затылке. И вот уже все стадо, включая вожака, дружно зевает или почесывается. Нежелательная деятельность остановлена. Путь ко второй сигнальной системе открыт.
Более того, первые младенческие слова по Поршневу также начинаются с направленной интердикции:
Каким бы ни было первое слово ребенка (у значительной части это «мама», но может быть и «папа», «дай», «низя», «кися», «бум»… что угодно), оно всегда обозначает одно и то же, то есть это, по сути, всегда одно и то же слово. А обозначает оно невозможность что-то получить, отсутствие чего-то, во взрослой речи передаваемое словом «нет», но (это важно!) не тем словом «нет», которое противоположно слову «да», а тем «нет», которое противоположно «есть». Механика тут, как правило, такая: ребенок тянется к чему-то, взрослые ему это что-то ощутить не позволяют и произносят при этом слово, которое ребенок повторяет. Это слово закрепляется у него в качестве интердиктивного сигнала, который он с этой минуты будет издавать всякий раз, испытывая лишение в чем-то необходимом1.
То есть первый младенческий крик «мама» по Поршневу буквально означает «нет мамы!» (а возможно — игрушки, пустышки, птички за окном, сухой пеленки).
Протест как стимул
Кажется, ну какое отношение вся эта информация имеет к нашим текстам? Самое прямое. Начиная работу над какой-либо темой, первое, что нужно сделать, — преодолеть сопротивление своего привычного запреща ющего сценария. Это он мешает писать о том, что важно, о том, что страшно. А еще чаще — «неприлично». Это очень похоже на интердикцию, описанную Поршневым. Мы запрещаем себе запрещать и отправляемся в неизвестность.
Есть такая филологическая шутка: когда текст не пишется, нужно начать его со слов: «ну,… короче» (где «…» — самое крепкое словцо, которое вы можете себе представить), и дальше он чудесным образом выстраивается сам собой. Этот лайфхак принадлежит журналисту Злате Николаевой и шуткой является лишь отчасти. Мат (или желание материться) — верный признак нарастания внутреннего конфликта. Так как мат является табуированной, запрещенной в приличном обществе лексикой, его употребление — уже символ нарушения запрета. Поэтому выражать «запрещенные» эмоции и мысли, пользуясь обсценной лексикой, проще.
Вроде как нельзя, а с матом — уже немножко можно. Нарушать так нарушать!
Писать — страшно. Начинать писать — очень страшно.
И когда автор выплескивает на бумагу обсценную лексику или начинает текст с бурного отрицания или возмущения, это означает только одно: он преодолел свой страх и поймал творческий импульс. Помогла энергия протеста.
«Пишите — не пишите»
Я, как обычно, писала свою психологическую колонку, когда почувствовала, что уперлась в стену. Тема была мне ясна, материала больше чем надо, план четко выстроен. Но статья, что называется, не шла. Совсем. А сроки поджимали.
Признаться, я испугалась. Попробовала писать через силу — получилось ужасно. Попробовала не писать — отвлечься, заняться другим делом. Получилось еще хуже. Мне сложно было перестать думать о ненаписанном тексте. Ощущение, что я «не пишу», «фонило» и раздражало.
С того дня это «не пишу» стало меня буквально преследовать. Садясь за стол, я не могла выдать ни одного связного предложения. Статью писала урывками, буквально выдавливала ее из себя. При этом стремление писать неотвязно преследовало. Домучив статью, я принялась за новую. Выбрала самую интересную тему, о которой давно мечтала, договорилась с редактором о комфортных сроках. Казалось, я должна быть счастлива. Не тут-то было. Новая тема вдохновляла меня ничуть не больше.
Тогда я вспомнила наконец о своем психологическом образовании и решилась на эксперимент. Я открыла файл с ненавистной мне уже статьей и стала печатать наобум все, что приходило в голову. Получилось вот что: «Не хочу писать статью. Она мне мешает!» Чему же такому мешала статья? А если точнее, что она мешала писать (ведь писательская идея неотступно преследовала меня все эти недели)?
Разгадка оказалась простой: мне хотелось писать, но не статьи. У меня была другая задача, которая зрела во мне все это время. Я задумала книгу по психологии писательского мастерства, и мне хотелось заниматься только этим: апробировать методики, сис тематизировать и описывать результаты. Ну и конечно, собрать первую группу, вместе с которой мы будем исследовать непознанный мир психологии текстов.
Антианонс
Вы думаете, сообразив, какие темы мне важны, я испытала облегчение и сразу принялась за работу? Ничего подобного! Мне стало по-настоящему страшно. Не зря я бегала от этих тем, нагружая себя новыми и новыми «невероятно интересными» статьями. Но делать было нечего. Я собрала все имеющиеся на тот момент наработки и составила план будущей книги.
Для подкрепления теории нужна практика, и я с замирающим сердцем принялась за самое, как мне тогда казалось, страшное: анонс. Писать его не хотелось. Ковыряя клавиатуру дрожащими пальцами, я представляла, что никто не придет, и все внутри холодело от страха. Потом бодрилась и усилием воли внушала себе, что кто-то придет. Страх удваивался. Словом, больше всего на свете мне хотелось написать: «Нет-нетнет, пожалуйста, не приходите!». В конце концов я устала бороться с этим порывом и написала «антианонс»:
«Терпеть не могу рекламировать свои услуги! Неужели люди сами не могут догадаться, что я психолог и автор, а значит, веду тренинги по писательскому мастерству? Ни за что не расскажу и предлагаю вам самим догадаться о том, что сбор группы состоится тогда-то и там-то».
Этот анонс я опубликовала и так набрала первую группу, результатом работы которой стала в том числе книга, которую вы держите в руках. Впрочем и тут волшебства не произошло. Книгу я в течение трех лет стыдливо называла «методичкой» — это был единственный способ заставить себя продолжать работу. А вместо «глав» писала «колонки», «статьи», «обрывочные черновики» и «просто заметки на полях», которые, впрочем, четко следовали составленному тогда — в начале пути — плану.
Энергия протеста
«Нет!» — универсальное начало для текста в случаях, когда автор испытывает страх чистого листа. Энергия отрицания, протеста, которая рождается на стыке конфликта между авторским «хочу» и редакторским «надо», работает как крепкая дверь. Но стоит перестать бороться с собственным ослиным упрямством, пойти за ним, как эта же энергия помогает найти выход из писательского тупика и дает мощный стимул для творчества.
Я пользуюсь этой энергией сама и предлагаю это делать на занятиях ученикам, которые испытывают писательский ступор. Я не раз наблюдала результаты таких метаморфоз у себя в группах:
«Мы что, сейчас писать будем?! — возмутилась участница моего мастер-класса при виде письменных принадлежностей. — Вы шутите?!» Молодая женщина по имени Александра добровольно записалась на занятие, которое называлось «Писательская мастерская», в числе других десяти участников. Однако предложение выполнить письменное упражнение застало ее врасплох. Несмотря на всю комичность ситуации, Александре было не до смеха. На ее лице отразилась паника. Складывалось ощущение, что она действительно не ожидала, что на писательском тренинге ей потребуются ручка и бумага. Что ж, мои занятия добровольны. Я предложила Александре принять решение: участвовать в мастер-классе и писать наравне с остальными членами группы или отказаться от участия, если она сочтет условия неприемлемыми.
Несмотря на некоторое раздражение из-за нарушения регламента, я испытывала к Александре сочувствие. Мне известно, как сложно бывает писать текст по заказу, в компании малознакомых людей, а уж тем более — предъявлять результат пуб лике. «Не-хо-чу! Не-бу-ду! Ни за что не сяду ничего писать!» — классическая первая стадия моей работы над любым текстом (этот — не исключение).
Что делать? Протестовать! В письменном виде. На протестном материале рождаются яркие и интересные тексты. Они работают на контрасте между задачей и ее саботированием. Собственно, этот конфликт и становится ядром и фабулой текста.
Александра, кстати, осталась. И с помощью методики «Ни стыда ни совести» и своей энергии протеста написала короткий текст. Послушав его, группа заулыбалась:
«Я держу в руках веселую кружку с коровой. Это приятно, — кружкины бока нагрелись от напитка. Внутри — теплый ромашковый чай. Аромат щекочет мне ноздри. В чае легко, почти невесомо, едва касаясь поверхности тонкими черными лапками, плавает огромная жирная муха. Попила чаю!»
- Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории /проблемы палеопсихологии/. — М.: Мысль, 1974.[↑]